Там, за передним краем

Только сон на войне не бывает долгим. Часа через два первой проснулась Дина. Окинула взглядом землянку. Около печурки сидела Лида. Открыв дверцу, она задумчиво смотрела на огонь и что-то тихонько напевала. Света и Марина фланелевыми тряпочками протирали винтовки. Надя и Таня переговаривались, сидя у столика. Сквозь небольшое окошечко пробивался неяркий свет.

«Интересно, — думала Дина, — перестал дождь или нет? Наверное, перестал — никакого шума не слышно». Вставать не хотелось. Надо бы снять одежду, просушить. Но пригрелась под заботливо накинутой кем-то шинелью, и не было ни малейшего желания вылезать из-под нее. Думать тоже ни о чем не хотелось. Тихо, спокойно. Где-то вроде зашуршало. Прислушалась. Опять зашуршало. Приподняла голову. Вроде около ног, под плащ-палаткой. Замерло сердце, перехватило дыхание. Неужели? И тут на краешек нар из сена вылез маленький мышонок. Встряхнулся, крутит глазками-бусинками: «Куда я попал и что мне дальше делать?»

Увидела его Дина и застыла в ужасе, глаза округлились, рот искривился. Мышонок шевельнулся.

— Ма-а-ма-а! — Дина в мгновение перелетела через спящую Наташу. Девчонки повскакивали и к ней.

— Что с тобой, Диночка?

Наташа тоже вскочила, ничего не понимает. А Дина сжалась в углу, дрожит вся от страха, слова вымолвить не может. Потом показывает на нары.

— Там… Там он…

— Кто «он»?

— М-мышонок.

— Фу ты! — первой вздохнула Света. — Перепугала-то. Думала, черт знает что произошло. А тут — мышонок! Я еще вчера его видела. Крошечный такой, забавный… Съест он тебя, что ли?

— Действительно, Динка, ты с ума сошла, — окончательно проснулась Наташа. — Из-за пустяка всех переполошила. Эх ты, трусиха!

Абрамова же продолжала сидеть в углу. Ее била мелкая дрожь.

— Если его не выкинете отсюда, — прошептала она, — я не останусь здесь ни минуты.

— Хорошо, Диночка, — успокоила ее Удальцова, — иди умойся, сходи на завтрак. А мы тут облаву устроим. Можешь не волноваться, страшный зверь этот будет выдворен. — И когда Дина вышла, добавила: — Это же надо, такая здоровая дивчина, разведчика фашистского запросто с ног сбила, а перед малюсеньким мышонком лапки вверх подняла. Другое дело — лягушки. Я их до смерти боюсь, потому что они противные…

Вернулся разведчик из отпуска

О «языке», взятом девушками, Вадим еще не знал, когда рано утром зашел к начальнику штаба. Тот хитровато посмотрел на Лаврова, с деланной строгостью спросил:

— Что же вы делаете, товарищ младший сержант? Воспользовались отсутствием Николаева и начали разведчиков подсиживать. Нехорошо это, нехорошо! Я не знаю, что теперь и делать. Может, весь взвод к вам на выучку отдать? Или другие предложения будут?

Лавров смотрел на майора, ничего не понимая. По голосу и виду офицера чувствовал, что за всем этим кроется розыгрыш. Но какой?

— Ты еще не был у девушек? — уточнил Стороженко. — Это и видно. Натворят бог знает что, а потом разбирайся.

— Разрешите, товарищ майор, выйти. Выясню все и о принятых мерах доложу.

— Меры уже приняты. — Начальник штаба подошел к столу, взял два исписанных листа бумаги и потряс ими в воздухе. — Вот два представления на награды. Обеим — Абрамовой и Самсоновой. — И, довольный, рассмеялся. — Понял? Ничего не понял. Разведчика они фашистского в плен захватили! Одного убили, а второго привели. Полковник Никаноров, Николай Сергеевич, приказал обеих представить к награде.

До Вадима никак не доходило, как это Дина и Наташа могли взять в плен разведчика. О подобном он даже не слышал. Ну, обычного солдата, какого-нибудь «туалетчика» — куда ни шло. Но разведчика!..

Майор Стороженко сиял. И снайперами доволен, и розыгрыш удался. Подошел, обнял Лаврова.

— Знаю, — говорит, — и о вашей удаче. Антонина Петровна еще ночью звонила. У Михайловой ничего страшного нет, отойдет. Ее даже в медсанбат не будут отправлять. Вот такие пироги! Сейчас иди в отделение. Пусть все приведут себя в порядок, чтобы вид был бравый. Сегодня замполит придет награды вручать.

После завтрака отделение построилось около землянки. Майор Воронков, выслушав доклад младшего сержанта Лаврова, поздоровался со всеми, отошел чуть в сторону, достал носовой платок, протер ими очки, надел их и широко улыбнулся.

— Какие вы все красивые! Готов влюбиться в каждую. Жаль, возраст не тот, да и жена не разрешит. — Помолчал. Улыбка постепенно сходила с его лица. Оно становилось серьезным, но по-отцовски добрым. Вполголоса, будто делился раздумьями вслух, продолжал: — Знаю, что тяжело вам. Да еще как тяжело! Несете потери. И это в период относительного затишья. А каково будет, когда перейдем в наступление… Но победа без крови не дается. Фашисты готовы зубами держаться за каждую высотку, за каждый населенный пункт в Прибалтике. Тщетно! Дни их сочтены. Спасибо вам за мужество, за воинское мастерство. Родина высоко ценит ратные подвиги своих дочерей и сыновей. Позвольте сейчас некоторым из вас вручить заслуженные награды.