Там, за передним краем

Старается помогать Вадиму, отталкивается левой рукой. А навстречу им из траншеи уже ползут. Увидел их Лавров, остановился. Слышит голос:

— Ну, что тут у вас? — Сержант Ремизов. С ним солдат. Взглянул на сапера, все понял. — Эх ты, растяпа. А говорил: «Каждую травинку знаю, каждый бугорок». Вот тебе и «знаю». Теперь отвоевался. Хорошо хоть так. Вылечишься, к Прасковье своей поедешь.

— Понимаешь, — простонал сапер, — хотел вот дочку сберечь, а получилось вон что.

— Молчи уж, сберегатель, — оборвал его сержант и — к солдату: — Миша, ты помоложе и поздоровей, давай-ка тащи его, а я помогать буду.

Еще не достигли траншеи, а сержант уже крикнул:

— Санитара! Да побыстрей.

Сапера унесли на носилках. Вадим сел на дно траншеи. Ему сейчас не хотелось ни говорить, ни смотреть. Рядом, облокотившись на аппарель и уронив голову на руки, стояла Люда. Им надо было придти в себя, отдышаться.

Подбежал командир роты. Увидел Лаврова, присел на корточки, тронул за плечо:

— Что произошло, снайпер? Почему сидишь? Как охота?

Младший сержант с трудом поднялся. Ноги совсем не хотят слушаться.

— Саперу ступню миной оторвало, — устало проговорил он. — А охота… Что охота? Снял я ихнего снайпера. Клюнул он на приманку, которую Люда сделала. Вот они и взбесились потом. Все вокруг перепахали. Люда не убереглась. Контузило ее. Не слышит и не говорит.

— Да ты что?! — старший лейтенант Петров подскочил к Михайловой, осторожно взял ее под локоть. Она подняла голову, увидела командира роты, почему-то виновато улыбнулась. Старший лейтенант растерянно гладил ее вздрагивающие плечи и ласково приговаривал: — Ну ладно, ну ничего, милая девочка. Успокойся. Все будет хорошо. Ты скоро выздоровеешь, и я снова буду ждать, как праздника, твоего прихода в роту.

Лавров удивленно смотрел на него: вот так новость! А со стороны казалось, что этот смуглолицый чуваш только службой и занят… И слова-то какие: «милая девочка», «ждать, как праздника». Ну, Люда! Хоть бы взглядом выдала себя. Ни разу. Подошел к ним. Михайлова жестом спросила: о чем говорит старший лейтенант? Петров скороговоркой прошептал:

— Молчите. Когда-нибудь я ей сам все скажу. Пока она ничего не знает.

Так вот оно что! Теперь все ясно. Между тем Люда дала понять, что очень плохо чувствует себя и надо быстрее идти домой.

— Я провожу вас, — тут же решил старший лейтенант и повернулся к сержанту Ремизову: — Передайте лейтенанту Павлову, что он остается за меня. Я вместе со снайперами пошел в штаб полка.

Двинулись по траншее. Впереди Вадим с двумя винтовками. Следом Петров под руку с Михайловой. Он о чем-то продолжал ей говорить. Она лишь смущенно улыбалась и показывала на уши: дескать, ничего не слышу. Раза три останавливались отдыхать. Наконец добрались. Но куда идти — в медпункт или в землянку? Решили: в медпункт. Антонине Петровна Языкова, врач, слала там же. Быстро помыв руки, осмотрела Михайлову.

— Она остается здесь, — тоном, не терпящим иных суждений, сказала Языкова. — А вы можете идти. Каково ее состояние? Плохое. Контузия — это, понимаете, контузия. Связано с нарушением центральной нервной системы. Что и как — сказать не могу, не знаю. Надо обследовать. Все! Спокойной вам ночи! — И, вытолкав Петрова с Лавровым, закрыла дверь.

Командир роты, ни слова не говоря, сунул младшему сержанту руку и зашагал в обратном направлении. Вадим постоял минуту, раздумывая, куда направиться — к снайперам или разведчикам. Решил — к разведчикам. Девушки сейчас поднимутся, начнут расспрашивать, ойкать, ахать и до утра уже не уснут…

В землянке около топившейся печурки сидел ефрейтор Никитин. Он дневалил. Лавров поставил винтовки в пирамиду, стал раздеваться. На нарах спало всего несколько человек.

— Где же остальные? — тихо спросил.

— В поиск ушли. — Никитин открыл дверцу печурки, бросил в огонь пару поленьев, прикрыл снова. — Далеко, в тыл пошли. Вернутся только завтра. А у вас как? Почему две винтовки принес? Или что случилось?

— Да ничего страшного, — залезая на нары, ответил Вадим, — контузило одну девушку.

Лавров отвернулся к стене, укрылся с головой шинелью. «Спать, надо спать, — приказал себе. — Закрой глаза, расслабь мышцы лица и считай, считай…» Сон долго не шел. Память вновь и вновь прокручивала случившееся: контузия Люды, возвращение, ранение сапера… Порой усталость брала свое и он куда-то проваливался. Ненадолго. И снова перед глазами расщелина под деревом, воронки, взрыв мины…

«Стеклышки» берут «языка»

А в это время на участке обороны первого батальона за передний край уползали Наташа Самсонова и Дина Абрамова. Саперы проделали для них «щелочку» в проволочных и минных заграждениях. Нужно было проучить обнаглевшего пулеметчика. Наташа ползла впереди. Она знала, как говорится, все ходы и выходы, не раз охотилась здесь. А Дина — впервые. И хоть была уже опытным снайпером (больше года на фронте), новый участок всегда остается новым участком. С ним нужно знакомиться, познавать его особенности.