Там, где дует сирокко

Последние её слова были уже приглушены тканью, но в этот миг дверь внизу скрипнула, и зазвучал резкий мужской голос, контрапунктом которому раздавались тихие женские слова. Джайда! Конечно, она, больше некому, но что эта деревенская дурочка делает тут? Зачем лезет в разговор? Таонга почти прекратила дышать. Мужчины были в доме, по крайней мере двое, а может, и трое. Она слышала резкий голос, задававший вопросы по-арабски, слышала, как Стефано что-то приглушённо отвечает. Женщина напрягла слух, но ничего не разобрала. Двое мужчин переговаривались, потом один засмеялся, и она опять услышала тихий голос Джайды.

Замиль наконец стянула рубаху через голову и осталась в одной тонкой майке, которая больше подчёркивала, чем скрывала её формы. Высыпав из сумки пару тюбиков с мазями и круглую коробочку, в которых носили притирания для лица, она разложила их перед собой, потом отвинтила у одного из тюбиков колпачок. Таонга видела, что её пальцы дрожат, но всё равно девушка не колебалась.

– Слушай, – едва слышным шёпотом сказала, – если они поднимутся сюда, начни натирать мне мазью плечи и шею, хорошо?

– Зачем? – у Таонги каким-то чудом получалось говорить тихо, хотя сердце колотилось в груди так резко и болезненно, что казалось, любое слово прозвучит как вскрик.

– Затем, что так надо, – яростно прошипела Замиль, – ох… идут.

Таонга и сама услышала. Нижние ступеньки лестницы заскрипели, и она разобрала слова, брошенные невидимым мужчиной по-итальянски:

– Ну-ка посмотрим на курочек! Черт, Стефано, вот уж не ожидал такой прыти, да ещё когда сам побитый, как…

Похолодевшими пальцами Таонга приняла раскрытый тюбик, но не успела выдавить из него мазь, как услышала тяжёлые шаги совсем рядом, и, не удержавшись, обернулась.

Мужчины поднимались по узкой лесенке гуськом, и первым в дверном проёме показался магрибец средних лет в морском форме. Таонга видела блестящий на лацкане значок и кобуру на поясе. Впрочем, оружия тот не достал, видимо, не чувствуя никакой опасности. Её руки замерли, она так и не успела изобразить, что натирает Замиль какой-то мазью.

– Найек, – процедил сквозь зубы офицер, когда Замиль с театральным вскриком потянулась за скинутой рубахой, – что за поганство вы тут устроили? Сколько всего шлюх в этой дыре?

– Сайиди, эта женская комната, и мы не одеты, – сама Таонга не могла выдавить из себя ни словечка, зато Замиль не колебалась.

Она подхватила свою рубаху и прижала её к груди так, что скорее подчеркнула округлости. Она повернулась к офицеру в пол-оборота, и Таонга увидела, как на её побледневшем лице играет лукавая полуулыбка. Да уж, знает, как надо обходиться с мужчинами.

Офицер сделал шаг от двери и оглянулся с брезгливой гримасой. Таонга почувствовала болезненный спазм где-то в паху и затаила дыхание. Если он сейчас обернётся, то увидит Салаха, и тогда им конец.

– Пожалуйста, сайиди, мы же не… – продолжала щебетать Замиль, и офицер повернулся к ней.

– Попробуешь назвать меня «сайиди» ещё раз, потаскуха, и сломаю тебе нос, – с отвращением произнёс он, – для тебя я ра’ид бахр. Как тебя зовут? И тебя тоже.

На последних словах он ткнул пальцем в Таонгу, так и застывшую с тюбиком в руке, и она почувствовала, что у неё перехватило горло. Настоящее имя называть нельзя, но…

К счастью, ей не пришлось отвечать, так как в этот миг на лестнице вновь послышались шаги, и прозвучал голос:

– Нет, на такое хочу посмотреть и я. Послушайте, офицер…

Таонга увидела ещё одного мужчину, явно итальянца, в той же полувоенной форме. Остановившись на пороге, он присвистнул.

– Трое! Стефано, я не мог поверить, но…

Он тоже резко вошёл в комнату, откровенно рассматривая Замиль, но тут офицер обернулся ему навстречу. И Таонга увидела всё по его лицу. Он понял, что в комнате есть посторонний. Словно в замедленном кадре женщина наблюдала, как его глаза округлились, челюсть отвисла, и рука упала на кобуру. В следующий же миг прозвучал резкий хлопок – дверь отскочила, отброшенная ударом, задев ошеломлённого итальянца, и Салах вылетел из своего укрытия. Железный брус, который он сжимал в поднятой руке, обрушился на голову офицера, а Замиль, словно подброшенная пружиной, метнулась куда-то вниз, под ноги итальянца, и они оба рухнули на пол. Таонга тоже подскочила, как раз вовремя, чтобы увидеть, как выпроставшийся из-под Замиль итальянец открывает рот для крика, и зажать его ладонью.

И вот уже она поняла, что стоит между двух тел, с трудом переводя дыхание, Салах возвышается над ней, сжимая в правой руке брус с разводами крови на нем, а снизу доносится голос Стефано:

– Что происходит? Что происходит, cazzo? Вы с ума сошли? Что происходит?

Глава десятая

– Ты уверен, что не убил их? – повторно спросил Стефано, не в силах стряхнуть с себя ощущения, что он попал в какой-то тяжёлый, бредовый сон.

Словно отвечая на его слова, Тони издал то ли всхлип, то ли вздох. Его руки уже были связаны за спиной поясом от платья, а Таонга мяла в руках платок, готовясь сделать из него импровизированный кляп.