Там, где дует сирокко

Он глотал прохладную, видать, недавно из холодильника, воду с привкусом мандарина, а Ситифан терпеливо ждал.

– Так вот, – продолжил рыбак, когда Таонга поставила стакан обратно на тумбочку, – времени таиться больше нет. Пока доктор занимался тобой, я поговорил с Таонгой, она рассказала мне об этом… Фаике. И выглядит всё это хреново. Шайтан его знает, конечно, кто именно в тебя стрелял, но очень вероятно, что это поручили кому-то из Ордена Верных. Хорошо, что он оказался криворуким дураком и тебя только ранил, но в следующий раз может так не повезти.

– Он шёл за мной… почти от дома, – проговорил Салах, – как они нас нашли?

Ситифан только пожал плечами.

– Как-то нашли. Мы сходили к вам домой – все вместе, даже я доковылял. Перенесли весь ваш хлам на «Грифон». Давай забудем все обиды. По одиночке нам не выбраться.

Салах кивнул.

– Где мой наладонник? Мне должны были писать… от Амина.

– И о наладоннике, – тут же отозвался Ситифан, – он рядом с тобой, в тумбочке. Мы не смотрели, кто там тебе писал. Но есть немалая вероятность, что нашли тебя именно по нему. Кто – шайтан его разберёт. Но другого объяснения я не могу придумать.

– Это не Фаик! – тут же вмешалась Таонга. – Он точно не мог это сделать, ведь это значило бы и для него…

– Может, и не Фаик, – Ситифан пожал плечами, – а может, как раз и он. Я знаю, что о нём говорят в Марсале. Его считают хорошим человеком – и ваши, и наш народ. Но если бы надо было доверить ему свою жизнь… я бы этого не делал.

– Дай мне наладонник, – голос постепенно возвращался Салаху, и ему уже не казалось, что он выхаркивает слова с комками крови и нервов, – дай мне его. Хочу посмотреть, что мне писали. Сколько я здесь?

– Ранили тебя вчера, – пока Таонга возилась у тумбочки, Ситифан продолжал говорить, неторопливо отмеряя арабские слова, – мы сразу поняли, что пора делать ноги. Нашли хорошую больничку в Монастире, перевезли тебя как-то – ильхамдулиллах, ты не помер при перевозке, хотя казалось, было близко. Здесь тебе обработали раны и что-то вкололи. Спал ты часов четырнадцать, сейчас утро вторника.

Таонга наконец нашарила наладонник и подала его Салаху. Он обнаружил, что может принять его только левой рукой – при попытке поднять правую в плече как будто скрежетали ржавые шарниры, и от этого чувства на глаза наворачивались слёзы – неловко взял устройство и выругался сквозь зубы, поняв, что одной рукой не сможет и держать его, и перелистывать окошки разговоров.

– Я тебе помогу, – тут же отреагировала Таонга и, быстро поднявшись, обошла кровать, уселась рядом с ним на корточки.

От неё исходил лёгкий запах табака и кофе из автомата, Салах видел, что глаза женщины были уставшими и покраснели, как после бессонной ночи. Она подхватила наладонник и ткнула пальцем, чтобы не дать экрану погаснуть. Салах медленно начал перелистывать окошки разговоров. Их было совсем немного – на этом устройстве у него и контактов-то раз-два и обчёлся. Вот пустое – выметенное «метёлочками» – окошко разговора с «Амином», а вот… вдруг что-то неприятно укололо где-то внутри. Его разговор с Абдулом. Тот не удалил его, как обычно.

– Ты увидел что-то? – от Ситифана, видимо, не укрылось выражение лица Салаха. – Тебе кто-то писал, с кем ты раньше не разговаривал?

Салах прикусил губу, неловко тыкая левой рукой в экран. Говорить этому назрани о всех их делах не хотелось, и всё же Ситифан был прав. Абдул написал ему, не поставив чат на автоудаление, они говорили, а потом… его выследили. Нет, от одного разговора и так быстро бы это не получилось, но ведь они общались с Абдулом и до этого, несколько дней подряд… Старина, рафик, мы с тобой столько дел провернули вместе, неужели ты ссучился? Или просто не знал и подбросил «якорь» случайно? Или это вообще был не Абдул, а, скажем, «Амин», как бы этого богатого хлыща ни звали на самом деле. Бара наик, старина, ну и попал же ты – подстрелили на улице, а ты даже не знаешь, кто и за что.

– Ясно одно, – Ситифан как будто слышал его мысли, – здесь небезопасно. Тебе, Таонге, мне – всем нам. Надо сваливать, по-хорошему, из Даулят-аль-Канун вообще. Хотя мне и страшно подумать, к чему эти ублюдки приведут нас там, на Сицилии…

Салах не сразу понял, что этим странно прозвучавшим в арабской речи словом старый назрани назвал то, что для него было просто Аль Джазирой, Островом.

– Замиль, – сказал он, продолжая рассеянно блуждать пальцами по экрану наладонника, который Таонга терпеливо держала перед ним, – она ни с кем не связалась? Не попыталась продать то, что украла?

– Пыталась, – Ситифан кивнул, – мы её убедили повременить… Пока… Она всё рвалась выбросить информацию кому угодно, получить деньги и сбежать на тот берег моря. Но, кажется, когда увидела тебя в луже крови, что-то поняла. Хотя кто поручится за такую?

Салах услышал, как Таонга рядом выдохнула сквозь зубы – она всё ещё бесится, слыша имя Замиль.

– Где она сейчас? – коротко спросил он.