Там, где ангелам нет места

«Наёмничество – суть нашего свободного рыночного мира, лишённого всяких предрассудков в виде альтруизма, морального долга, патриотизма и прочей ерунды, сдерживающей Свободу во всех её проявлениях.

Кто же есть наёмники? Это не те, кто просто работают по договору. Наёмники есть группа людей, что во имя становления рынка, готовы отказаться от презренной морали принадлежности к кому-либо и стать вершителем воли контракта

Ну а что же с институтами государства? Как говорит нам теория договоров – оно тоже наёмное. Представляете, в нашем свободном мирке всё покупается, всё продаётся, в том числе и линия государственной политики. Наёмное государство – вот к чему мы должны стремиться, ибо таким образом все субъекты рынка и народного управления смогут диктовать ему свою суверенную волю, которую он должен будет исполнить.

Наёмное государство не нуждается в том, чтобы оно искало указание для пути. Дорогу ему укажут его владельцы и хозяева. Государство по найму есть залог того, что оно будет исполнять волю строго тех, кто заказал его, согласно священной рыночной воле контракта».

– Приказ-проповедь, Главного Антидуховного Совета Культа Конституции.

Помещение хоть и не блистало великолепием или изыском, как то в органах «общественно-либерального управления», где есть и золотые статуи, но для слуги региональной власти это верх, о котором можно мечтать.

Выкрашенный в светло-зелёный цвет, с потолка до пола, он действовал на единственного владельца успокаивающе. Для человека, усердно кропающего над бумагами, фанатичное увлечение делами государства. Пускай делами неблагодарными, лишёнными достойной оплаты и погрязшими в бесконечных претензиях «О нарушении прав». Но для черноволосого мужчины это всяко лучше, чем пересчитывать младенцев или отписывать новые партии новопроизведённых детей в распоряжение «Вестникам Свободы».

Единственный стол, набитый бумагами, ибо проработав далеко на востоке, мужчина лишён навыка работы с голографическим планшетом; один стул на колёсиках, практический лишённый движения и с изорванным тканевым покрытием; одинешенек лишь диван, протёртый до такой степени, что коричневая ткань на нём стала белой и практический испарилась: всё это являлось бедной мебелью слуги властей региона. Олиграхат не особо любил тратить деньги на дела государственные, предпочитая их больше вкладывать в дела Корпорации.

Раздался звук, оторвавшийся мужчину в белой рубашке от работы, заставив его обратить внимание на настойчивый стук в дверь.

– Проходите! – Крикнул мужчина, снова погрузившись в работу.

Дверь скрипнула, издав такой крик, будто она в этот момент готова сорваться с петель. В кабинет сначала ворвался запах дорого парфюма, и только потом появились зрительные образы. Высокий, плотный человек, в отчётливо мужском пальто, кожаные перчатки покрывали руки, удерживающие трость. Несколько седоватых волосков зачёсывались на бок, а на старческом лице читалось беспокойство и мудрость. Чёрные брюки, слегка покрывавшие кожаные туфли, так и сияли своей дороговизной. А наручные часы, слегка выглядывающие на стыке пальто и перчатки, так и манили своим золотистым свечением.

– Я смотрю, ты снова за любимым делом. – Голос пожилого человека прозвучал умудрённостью и дрожал от изношенности лёгких. – Я рад тебя видеть таким.

Калгар оторвал голову от бумаг и, завидев столь знакомые черты лица, невольно улыбнулся, указав на диван:

– Ох, Матвей. Присаживайся.

Вошедший мужчина презрительным взглядом окинул изорванную мебель и посылом шутки произнёс:

– Эрнест, за что ты меня так ненавидишь?

В светло-синих очах работника Олигархата пробежал свет усмешки.

– Ладно, рассказывай, зачем так далеко прилетел. Что тебя так далеко от Восточной Бюрократии привело?

– Дык-с-с, извиниться. – Матвей сложил обе руки на трости, прежде чем продолжил. – Это ж тебя по моей вине так потрепало, и тебя продали, как тетрадки на школьном рынке.

– Ничего страшного. – Эрнест отложил работу. – Зато я…

– Встретился с Эбигейл? – Превентивно спросил гость, не снимая широкой улыбки, не лишённой подколки. – Да, мне уже всё рассказали и я знаю.

– Мда. – Вязкость и неудобства пролилась из слов Калгара. – Я только развёлся с Маргарет и тут. Сам понимаешь.

– Ты думаешь, плохо, что ты поступил, руководствуясь чувствами? – Упрёку в словах не было предела. – Послушай, юноша, как сообщают новости, твоя Маргарет стала у Верховной Матери одной из любовниц.

– Любовниц!? – Мерзость и удивление срослись воедино в громком вопросе. – Это как?