Там, где ангелам нет места

– Да вот так вот. Ты же сам помнишь, что все феминистки, во главе Феминисткой Матриархальной Республике, проповедую ту мерзость, которую зовут «лесбийской любовью». – Матвей, активно жестикулируя правой рукой, словно наматывал слова на конечность, чуть пригнувшись. – Они называют это «первой и истинной любовью, ибо весь род мужско-ориентированных гендеров не способен к проявлению любви как такой». – Отвращение полыхало в каждой букве, произносимой мужчиной. – Современные ревнители женских прав считают, что в любом взаимодействии с женщинами мы пытаемся их угнетать, в том числе и в любви. А поэтому истинная любовь есть между двумя женщинами, а остальные должны ей подчиняться.

– Мерзость. В печку их всех.

– Согласен. – В воздухе промелькнула пауза, пока Матвей вновь сцеплял руки на трости. – Скажи, мне как ты работаешь?

– Хорошо. Занимаюсь практически тем же, чем и в Восточной Бюрократии. Не хватает только лютого холода и постоянных болезней.

– А чем занимается Эбигейл?

– Ей повезло чуть больше. – Эрнест подобрал пустой лист и стал его сминать. – Она работает в информационном отделе. Когда Культ Конституции нашёл на наши места работник более… обученных, нас просто передали региональной власти, как «человеко-капиталистический дар». – В руках у парня получился самодельный кораблик. – Вот в принципе и всё. Живём мы, конечно в квартире одного рабочего с его женой. Это в квартале бедных.

Нежданно-негаданно в кабинет ворвалось три, отдалённо похожих на нормального человека существа. Один из них, пройдя резко пихнул Матвея в плечо и слуга Корпорации решил присесть, понаблюдать за действом.

Три «человека». Первый, самый тучный, с четырьмя подбородками, выкрашенный в алый цвет, с оголённым огромным, вылезающим пузом, мужчина. У него из длинных волос вылезали вставленные в череп бычьи рога, а из носа торчало огромное кольцо. Его налитые яркой алой краской глаза так и блестели от ярости. Второй, похожий на пернатого, худущий до изнеможения, так же мужчина. У него вместо носа светился зелёный клюв, а по всему телу натыканы фиолетовые перья. В глазах так и манила пустота. И третья, вся в татуировках девушка, с крабовыми клешнями вместо ладоней, выбравшая для одежды кожаную мини-юбку и нейлоновую куртку. Только вот её волосы представляли собой шипастые насаждения, высаженные как у ёжика.

– Вот скажи нам, дядя. – Грубо и не прилично, резким голосом, начал «бык». – Вот что ты творишь, гнида?

– Что собственно случилось? – Вежливо, сохраняя лицо и посматривая на Эрнеста, задал вопрос Эрнест.

– Скажи нам, гражданам, воюющим с вами, как с представителями тоталитарного института, почему ты так наглеешь? А?!

– Ох, я слышу на дню, что я слуга тоталитаризма раз двадцать. – Усердно делая вид работы над бумагами, отвечал Эрнест. – Выражайтесь пожалуйста конкретнее. Тогда я смогу понять, что вы хотите. – Лицо мужчины при ответе оставалось по-настоящему каменным.

– Почему Ассоциации ЛГБТПАиПНА, Свободному Обществу Потребления и Союзу Людей-Птиц было отказано в доступе к «финансовому кошельку города»?

– Потому что это ведение региональной власти. У этих обществ нет договора пользования «финансовым кошельком».

«Бык» со всей силу ударил по столу с такой силы, что он едва не развалился.

– Ты, смеешь от «Вестников Свободы» утаивать деньги государства. А как же народный доступ, гарантированный нам Конституцией? Мы обязаны получать доступ к деньгам государства, ибо «это лишь поспособствует народному благосостоянию». – Кого-то процитировав набычился мужчина. – К тому же, мы долго пишем снести этот хренов детский сад! Он мешает всем чайлдфри одним своим видом! Пусть эти свиноматки сами воспитывают своих личинусов.

Эрнест понимал, что ответить нечем. На их стороне закон. Он, по букве закона должен отдать ключи и дать доступ к «финансовому кошельку» и оттуда пропадут все деньги, откладываемые на здравоохранение, ибо таким образом «реализуется право народа на доступ к государственности». Каскад бредовых законов позволял «Вестникам Свободы» разрушать целые детские сады, если они не принадлежат Корпорациям.

– Этот детский сад противоречит нашим требованиям, – завопила голосом раненной чайки «птица», – защищаемым Антисемейным Кодексом, а именно: «Если учреждение, воспитывающее детей, не принадлежащие частному лицу, наносит вред интересам или убеждениям всех чайлдфри, то данное учреждение следует упразднить». – «Птица взревела как пикирующий коршун. – Так почему наши права не защищаются! А! Вы посмотрите, в Английской Республике уже давно введены ограничения для родителей не из «Вестников Свободы».

– Простите, – Эрнест говорил всё так же сдержанно, – но во всей Либеральной Капиталистической Республике введены ограничения. Вы сами знаете, что для всех родителей введены соответствующие ограничения. – Мужчина быстро нашёл нужный листок и стал зачитывать с него. – Так, родителям запрещается появляться с детьми в публичных местах, чтобы не нанести моральный вред чайлдфри. Так же во многих регионах уже запрещено иметь статус родителей для всех не «Вестников Свободы».