Талисман

Я оказался за столиком с довольно жизнерадостной компанией не совсем юных, но все же значительно моложе меня девушек и молодых людей. Заразился их весельем и отвлекся от убийств, краж драгоценностей, от старых газет и сегодняшних проблем. И кричал «браво» Арсению, который не жалел ни себя, ни гитару, ни своих музыкантов, игравших почти без пауз песню за песней. Black Sabbath, Metallica, Bon Jovi, и тут же Бутусов и Кинчев, и за ними Nirvana и «Раммштайн». А завершил свое выступление Арсений уж совсем не в тему – Высоцким и, вероятно, своей песней про любовь…

Мой телефон вдруг издал музыкальный сигнал, оповещая об очередном сообщении. Оно было от Громова:

«Вадим! Не хочу звонить этому мудаку… насчет инфы по видеокамерам с «БМВ»: 20.10 машины на стоянке не было, 01.11 объект засечь не удалось: с 10 и до 11 утра рядом произошла авария, и видимость была ограничена».

То есть идея Арсения не сработала… Если Волков и выходил через свой запасной выход, то мы этого не узнаем! Я рассказал про «оборванные нити» Арсению, но он лишь буркнул что-то вроде «ничего нельзя доверить!», на том дело и кончилось.

Глава 27

Попытки убедить Арсения ехать в Лахту на машине оказались бесплодными. Он утверждал, что его укачивает, когда он не сам за рулем, а его машина все еще в ремонте.

– И вообще, я люблю поезда с детства! – заявил он мне.

До электрички оставалось минут пять-семь. Время было позднее, и на маленькой платформе кроме нас не было ни души. Я стоял закутавшись, сунув руки в карманы, и мрачные мысли, предчувствие надвигающейся беды одолевали меня, вызывая дрожь и усиливая ощущение холода. Арсений же, напротив, был весь на кураже, не мог устоять на месте, напевал песни с концерта и беспрерывно говорил. У психиатров даже есть такой сленговый термин: пациент «маньячит».

Тут подошла электричка, а так как она была последней, я не удивился, увидев, что вагон почти пустой. Только впереди сидела троица, пьющая водку, «отполированную» пивом. На скамье лежала незамысловатая закуска: бутерброды с салом и репчатым луком. Три пассажира активного возраста молча покосились на нас, продолжая пить, а затем громко заржали. Арсений далеко не пошел и бухнулся на соседнее с мужиками сиденье. Я предложил перейти в следующий вагон, но Арсений возразил – мол, зачем?

Поезд, задрожав, тронулся. Редкие огни мелькали в темноте за окном, и капли дождя наискось размазывались по стеклу, смывая эти огни в черную ноябрьскую пустоту. Электричка набирала скорость.

Набирала обороты и вечеринка в соседнем «отсеке». Арсений принципиально не захотел никуда пересаживаться и, улыбаясь, слушал пустые речи соседей по вагону. Потом, усмехаясь, обратился ко мне:

– Ну что, профессор, не любишь пролетариат?

Он вдруг полез в карман пальто, извлек зажигалку Zippo, затем тот самый, как игрушечный, двуствольный пистолетик, который я уже видел… Пару золотых колец… И наконец, появился телефон. Вот оно что! В полицию, что ли, он собрался звонить? Но оказалось, что Арсений решил вдруг послушать музыку и запустил песню «Русская водка», и даже стал подпевать. Но, видно, любители водки имели иные вкусы и музыкальные пристрастия, потому что, резко оборвав смех, уставились на нас.

– А ну, потише сделал свою балалайку! – обратился один из них к Арсению.

– Че, нарываетесь, что ли? – поинтересовался второй.

– Они это, пидары! – предположил третий. – Совсем оборзели!

А Арсений в ответ запел в полный голос:

– Эй, ты! Зверю дай
Водки, чтоб взорвали рай!

И так далее. Однако допеть ему не удалось, но не по вине пьющих. В противоположном конце вагона вдруг с грохотом распахнулись двери и ввалились еще трое граждан. Первым шел в темной неприметной одежде молодой человек с очень неприятным лицом и стеклянными глазами. Он неспешным шагом стал приближаться, покачиваясь в такт движению поезда. В руках у него был приличных размеров нож, которым он театрально крутил в воздухе. За ним возвышался здоровенный мужик, глаз его вообще не было видно, одни щелочки на маленькой голове, которая расширялась в шею. А третий оказался худым и высоченным типом с безумным взглядом. Он вскочил на спинку одного из сидений и заорал, перекрывая и шум поезда, и музыку Арсения:

– Че, суки! Жить хотите? А у меня спидуха! Думаете, че, я один сдохну? Хер вам! – С этими словами он достал из кармана шприц, не глядя, воткнул себе в руку, даже не моргнув, затем извлек его и занес над головой.

– Э-э, – быстро проговорил Арсений, обращаясь ко мне, – музыкальная дорожка не соответствует картинке, – и выключил телефон. – Держи, – сунул он мне в руку маленький пистолетик, предупредив: – Осторожно, я взвел!

А я замер, вероятно, даже с открытым ртом, потому что этот больной со шприцом наперевес, перепрыгивая по спинкам сидений, понесся прямо ко мне. Неосознанно выставив правую руку вперед, я, видимо, хотел защититься от нападавшего… И вдруг, когда наркоман уже возвышался надо мной, рядом раздался громкий приказ: «Огонь!»