Читаем Талант есть чудо неслучайное полностью

А когда запели тихую, сдержанную песню о стене, которая была не виновата в том,

что стольких людей одного за другим ставили к ней и расстреливали, и стена хотела

впустить этих людей в себя, спрятать, но не могла, то, как по мановению волшебной

палочки, в разных концах темного зала в руках юношей и девушек загорелись

поминальные свечки или просто спички, как светлячки надежды среди мира, в котором

так трудно и медленно светает.

А светает ли в мире само по себе? Надо звать большой свет хотя бы маленькими

огоньками, закрывая их на ветру истории своими ладонями, только тогда этот свет

придет.

Жить, чтобы бороться. Бороться, чтобы жить.

1978

ПАДЕНИЕ ДИКТАТУРЫ ПЛЯЖА

(Из итальянсного днввнина)

Я

/I стоял на месте, где убили Пьера Паоло Пазолини. Полупустырь-полуулица,

прячущаяся за спиной гостиниц и пляжных комплексов Остии. Там — шумно шла

купально-загоральная жизнь современных римлян, спасавшихся от июльского удушья,

царившего в столице, где статуи и дворцы были, казалось, раскалены добела от зноя.

Здесь — от нестерпимого солнца не было защиты, но чудилось, что все придавлено

окраинным преступным полумраком. На покрытой трещинами иссохшей глинистой

дороге, сохранявшей вязкую душу недавней грязи, в атомобильную колею была вмята

чья-то разодранная рубашка — может быть, оставшаяся от кого-нибудь другого,

убитого после Пазолини на том же самом месте. По пластмассовой соломинке,

торчащей из треугольного отверстия в валявшейся среди запыленных ромашек

жестянке, где «Кока-кола» было написано по-английски и по-русски (как мне сказали, в

честь Олимпийских игр), деловито полз муравей. Посреди дороги, бессмысленно

подпертое палкой и прикрученное к этому жалкому костылю алюминиевой проволокой,

стояло тонкое безлиственное и почти обез-ветвленное мертвое дерево, более похожее

на другую палку, чем на дерево,— единственный памятник Пазо* лини.

По обе стороны дороги было всего-навсего два полуразвалившихся домика с

дворами, обнесенными ржавыми железными сетками, откуда сквозь висящие на верев-

ках почти белые от стирок взрослые джинсы и бесчис

221

ленные детские крохотные носочки за мной следили чьи-то глаза — одновременно

и настороженные, и равнодушные. Может быть, эти глаза видели, как убивали

Пазолини. За колючей проволокой, независимо от жизни пустыря, возвышалась

радиолокационная башня находящейся неподалеку военной базы. Рядом было полу-

заросшее клевером, с желтыми, истоптанными пролысинами, футбольное поле, где до

самой смерти играл Пазолини с местной шпаной.

Когда его нашли на дороге выброшенным из машины, а документов при нем не

было, то полицейский врач зарегистрировал труп молодого человека лет двадцати пяти

— настолько крепким и мускулистым было его тело. А он перешагнул за пятьдесят.

Я думал об этом трагическом, на редкость талантливом человеке, не только

изломанном жизнью, но и беспощадно изломавшем самого себя. Трагедия Пазолини

была трагедией поэта в обществе, где поэзия как профессия не существует. В

шестьдесят третьем году, когда меня резко критиковали, он прислал мне телеграмму с

поздравлениями по поводу этой критики и даже с выражением зависти. В частности,

там говорилось: «Все равно это счастье, когда о стихах говорят на государственном

уровне, даже ругая. Здесь, в Италии, если поэт разденется, голым залезет в фонтан на

площади Испании и оттуда будет выкрикивать свои стихи, на него никто не обратит

внимания. Я хотел бы научиться писать стихи по-русски, но уже поздно...»

Автор цикла стихов «Прах Грамши», Пазолини бросил писать стихи, потому что

круг читателей поэзии в Италии был, в его понимании, оскорбительно мал для самой

поэзии. Он выбрал кино, показавшееся ему лучшим средством для завоевания не

нескольких тысяч, а сразу миллионов душ. Но жестокий мир кино стал разрушать его.

Его первые суровые, неприкрашенно жесткие фильмы — «Аккатоне» или «Евангелие

от Матфея» — получили признание только узкого круга зрителей. Тогда, может быть,

от душераздирающего «Вы хотите другого? Нате вам!» он бросился в эротические

аттракционы «Кентерберийских рассказов», «Цветка тысячи и одной ночи». Его

последний фильм «Сало, или 120 дней Содома», показывающий садистские

эксперименты фашистов

418

над подростками в провинциальном городке, был особенно саморазрушителен, ибо

при всей антифашистской направленности там есть мазохистское смакование же-

етокостей.

Личность Пазолини неостановимо раскалывалась. Он ненавидел торговлю

развлечениями — и невольно становился ее частью. Он ненавидел социальное неравен-

ство— и стал богатым. От кинофестивальных смокинго-вых банкетов, от

фоторепортерских вспышек его тянуло во мрак окраин, как будто он сам нарывался на

нож или кастет, сам добивался смерти.

А в современной Италии по-прежнему невозможно быть профессиональным

поэтом, невозможно жить на проценты от продаваемых книг, как, впрочем, почти везде

на Западе. Поэтические книги расходятся лишь по пятьсот, тысяче, две тысячи

экземпляров. Одна из последних книг, пожалуй, лучшего поэта сегодняшней Италии —

Монтале — продавалась с гордой красной лентой бестселлера, перевалив

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература