Талант есть чудо неслучайное

не превращает в фетиш. Гарсиа любит своих героев, но он беспощаден к их суевериям,

к их невежеству, к их детской жестокости. И в этом смешении любви с трезвым

пониманием необходимости духовной эволюции Гарсиа Марксе поразительно близок к

такому вроде бы далекому от него писателю, как Андрей Платонов, которого он, может

быть, и не читал. Но тропическая птица и русский жаворонок могут петь одну и ту же

песню, даже не слыша друг друга...

Все существо Хосе Аркадио возмущено, когда в Ма-кондо появляется

представитель правящей бюрократии — коррехидор — и отдает свое первое

распоряжение— покрасить все дома в голубой цвет в честь Дня независимости.

Инстинкт свободы, заложенный в любом, даже самом неграмотном человеке,

подсказывает Хосе Аркадио, что слепое подчинение бессмысленному распоряжению—

это путь к потере самого себя. Но стремление неграмотного, не осознавшего себя

человека к защите своей личности возможно лишь через познание самого себя и мира.

Хосе Аркадио хочет перескочить через какие-то этапы познания непосредственно к

дейстч виям. Он пытается применить принцип маятники" kJ плугу, к телеге, ко всему

тому, что может принести пользу, но убеждается, что это безнадежно. Стараясь

постигнуть тайну музыки, Хосе Аркадио разбирает пиа

380

иолу и потом кое-как собирает ее. Но что же получается? «Колотя по струнам,

натянутым как бог на душу положит и настроенным с завидной отвагой, молоточки

срывались со своих болтов».

Хосе Аркадио отвратительна фальшь проведенных н Макондо выборов, подтасовка

бюллетеней. Первое движение души — разбить пианолу политики, понять законы ее

струн и молоточков и собрать ее заново так, чтобы она звучала, как ему хочется. Но не

будет ли она играть еще более фальшиво, собранная заново неумелыми руками?

Впрочем, во все времена были люди, для которых главным было ломать пианолы.

Таков доктор Ногера, один из многочисленных героев романа Гарсиа Маркеса.

«Ногера был сторонником индивидуального террора. Гго план сводился к

согласованному проведению ряда индивидуальных покушений, которые, слившись в

единый общенационального масштаба удар, должны уничтожить всех

правительственных чиновников с их соответствующими семьями и в особенности их

детей мужского пола, чтобы таким образом стереть с лица земли самое семя

консерватизма...»

«Никакой вы не либерал,— говорит ему один из героев.— Вы просто мясник».

Я не могу не вспомнить о печальном конце воинст-венных замыслов доктора

Ногеры:

«Доктора Ногеру волоком вытащили из дома, привязали к дереву на городской

площади и расстреляли ез суда и следствия. Падре Никанор пытался повлиять на

военных своим судом вознесения, но один из солдат стукнул его прикладом по голове.

Либеральные веяния исчезли, воцарился молчаливый ужас».

Гарсиа Маркес показывает в своем романе все нарастающее ощущение

невозможности жить в условиях акономического и духовного угнетения и в то же

время авит важную проблему человечества — проблему методов, при помощи которых

человечество может изменить эти условия без жертв, становящихся бессмыс-л иными,

когда один вид несвободы заменяется друuим.

А именно это и произошло, когда один из сыновей Буэндиа — Аркадио — после

очередной победы повстанцев был назначен комендантом Макондо.

201

«С самого начала своего правления Аркадио обнаружил большую любовь к

декретам... Он ввел обязательную воинскую повинность с восемнадцати лет, объявил,

что животные, оказавшиеся на улице после шести часов вечера, рассматриваются как

общественное достояние... Заточил падре Никанора в его доме, воспретив выходить

под страхом расстрела, и позволял служить мессы и бить в колокола только в тех

случаях, когда праздновали победу либералов... Аркадио продолжал сильнее и сильнее

закручивать гайки своей ненужной жестокости и наконец превратился в самого

бесчеловечного из правителей, которых видел Макондо». «Теперь они почувствовали

разницу,— сказал как-то дон Аполинар Москоте.— Вот он — их либеральный рай...» И

справедливо поступила мать Аркадио Урсула, когда, явившись на городскую площадь в

момент очередного расстрела, она отстегала просмоленной плетью своего

зарвавшегося сына, чтобы ему было неповадно убивать людей под прикрытием

красивых фраз.

Маркес показывает необратимый процесс перерождения руководителей повстанцев,

если они позволяют своим адъютантам отделять их от народа символической меловой

линией, если их борьба за свободу постепенно превращается в борьбу за власть. Такие

руководители лишаются свободы сами, становясь узниками внутри обведенного мелом

пространства. Таков один из центральных героев романа, полковник Аурелиано

Буэндиа.

Полковник Аурелиано ужасался тому, что «приказы его исполнялись раньше, чем

он успевал их отдать, раньше даже, чем он успевал их задумать, и всегда шли дальше

тех границ, до которых он сам осмелился бы их довести». Его пугали молодые люди,

которые верили в то, во что он давно потерял веру сам, и он «испытывал странное

чувство — будто его размножили, повторили, но одиночество становилось от этого

лишь более мучительным». Если когда-то его отцу являлся по ночам единственный