Таксидермист

Им выдали кальку, пресс-папье, дыроколы, химические карандаши, портативную пишущую машинку «Торпедо», в которой была клавиша со свастикой и еще одна со значком SS. Плавучая канцелярия посреди Атлантики. Кофе кончался, хлеб плесневел, уже не хватало аспирина, зато скрепок в достатке. Требовался порядок. Старик, вероятно, был счастлив.

Старпом стучал по клавишам, не глядя на результат, только посматривая на заполненный кодами листок, чтобы нигде не ошибиться.

Лишь закончив, взглянул на листок с расшифрованным текстом – и похолодел.

KAPITÄNLEUTNANT ZUR SEE – то были единственные осмысленные слова. Дальше шла абракадабра из букв и цифр. Тройной шифр. Воистину ничего хорошего. Определенно и всерьез. Непозитивно. Удручающе. Весьма непростая ситуация. Проблемы.

Взяв предыдущий листок вместе с новым, он отодвинул дверцу и пошел к Старику. Тот тоже обзавелся приличной каюткой вместо дыры, которой ему приходилось довольствоваться на предыдущей субмарине.

«Если вообще была предыдущая», – язвительно подумал Рейнхардт. Все указывало на то, что его командир прежде плавал лишь на письменном столе по океанам параграфов. Когда стало известно, что их переводят на новую океанскую субмарину серии XXI, вся команда нисколько не сомневалась, что именно Рейнхардт получит третью золотую нашивку и наденет неуставной, хоть и традиционный, белый чехол на фуражку. Честно говоря, в глубине души он тоже в этом не сомневался.

Увы. Се ля ви.

Все закончилось железной бляшкой на шею. Своего рода фетиш. Наподобие воткнутой в нос кости казуара.

– Шифрограмма для капитан-лейтенанта, – сообщил Рейнхардт и постучал в каюту. На корабле наступила гробовая тишина, которая унеслась наверх на центральный пост и в обе стороны вдоль корпуса, будто ядовитый газ. Сперва шепот: «Шифрограмма… капитанская…», потом приглушенные ругательства и тишина, будто он убил всех этими тремя словами.

Старик, естественно, сидел за своим столом и что-то царапал ручкой в тетради. Вокруг громоздились бумаги, журналы и формуляры. Стену над койкой украшал вышитый женой капитана коврик – синей канителью, в очень прусском стиле. Наверняка его украшала какая-нибудь патриотичная назидательная сентенция, но коврик висел так, что ничего не было видно. На этот счет даже спорили. Фенрих Фангхорст настаивал, что там наверняка написано: «Боже, покарай Англию!» Мотористы же как один выступали за вариант «Вперед, к победе!».

Старпом лично полагал, что там скорее «Один народ, один рейх, один фюрер». А ниже – маленький напыщенный Гитлер среди цветов, птичек и овечек.

– Слушаю, Рейнхардт?

Старик поднял свое безжалостное лицо учителя математики и взглянул на вошедшего сквозь очки.

– Шифрограмма третьей степени, господин капитан-лейтенант, – процедил Рейнхардт. – Я принес текст и машину.

– Поставьте на стол и, уходя, закройте за собой дверь. Таковы правила, обер-лейтенант.

– Так точно.

– И… Рейнхардт?

– Да?

– Зачем вы орете на весь корабль, что я получил шифровку? Это лишь вызывает ненужные эмоции. Команда должна терпеливо ждать приказов, а не отвлекаться. Те, кто не на вахте, обязаны отдыхать и пребывать в готовности.

– Так точно!

«Надменный дурень, – мысленно добавил он. – Сейчас что-нибудь скажет о надлежащей дисциплине и солдатском отдыхе».

– Свободны.

* * *

Втиснувшись за стол в офицерской кают-компании, Рейнхардт встретился с тяжелым взглядом стармеха, который делал вид, будто читает потрепанные номера «Сигнала» месячной давности.

– Кок, кофе на стол, бегом! – крикнул старпом. – С сахаром и молоком! И чтоб был горячий как преисподняя!

– Похоже, дело швах, – констатировал стармех, аккуратно складывая журнал.

– С чего такой упадок духа? В вашем распоряжении новый чудесный корабль, жемчужина немецкой технической мысли, а вы уже начинаете сомневаться в победе?

– Пока вы загорали в садике на террасе, мы получили два «трехзвездочных» сообщения.

– Кто?

– Сто двенадцатая и триста двадцать девятая.

– Точно?

– Тот же конвой, который надрал нам задницу. И еще самолеты.

– Триста двадцать девятая – это вроде Хагенштосс, а вторая?

– Корбачек.

– Не знал такого. Кто-то из новых. Но на триста двадцать девятой ходил Фогельманн. Черт побери, не может быть. Фогельманн? Я знал его еще по морскому училищу. Мы вместе служили на «Шарнхорсте»…

– Две за один день! Можете представить себе нечто подобное еще два года назад? Да, конкуренты становятся все опытнее. На этой неделе это уже…

– Десять кораблей. Еще два, и будет дюжина. Полный комплект. Надо бы и нам им подкинуть что-нибудь со скидкой.

– Да уж… Они уже берут оптом.

– И совсем дешево. Сколько мы заработали на всей этой авантюре?

– Мы – один и Штиммт – один. В сумме неполные шесть тысяч тонн.

– Ну и трофеи! Начинаем уже какие-то катера отстреливать.

В проходе возле столовой стало тесно – сменилась вахта на рубке. Все в коже и вонючих штормовках, уже с полотенцами на шее и зюйдвестками в руках.

– Смена. Наконец-то поедим, – обрадовался Рейнхардт. – Дежурный, почему мне принесли кофе в этой дрянной жестянке? Что, чашки кончились?