…Так навсегда!

Мама спрашивала потом: «Вам страшно-то не было?!» Нет, ну как – «страшно»… Ну, увяжутся, конечно, иной раз какие аборигены с целью отчуждения твоего движимого имущества под предлогом «прокатиться». Но мы этот вопрос решали легко – газ, как говорится, в пол, и все дела. И ничего зазорного – мы, в конце концов, на сопредельной территории, но исключительно с мирными, изыскательскими целями. Так что попробуй сперва догони, а мы потом встретимся где-нибудь в заранее оговоренной точке. Никто не догнал. Почти.

Нет, было страшно. Один раз. Алексей Морковский когда руку сломал, маэстро Серпорезюк сказал мне:

– Это же твой друг. Надо навестить его как-то, проведать… телефона-то у него домашнего нет, спросить, когда на ковер вернется… Сможешь?

А, ну это – конечно! Тут святое дело, даже не надо (тссссс) родителям докладывать, товарища-то, раненного в бою, выручить! И они – опять поехали. Форсировали железнодорожные пути Савеловского направления, покружили по какой-то промзоне, лихо оторвались от стайки бродячих дворняг подле некоего автокомбината – и с некоторой опаской на фоне приятного чувства выполнения товарищеского долга углубились в дебри Отрадного.

Алексей, к обоюдной удаче, оказался дома. Мы тепло обнялись, и я спросил:

– Ну чего там, как рука?

– Да так, ничего, – ответил Алексей. – Перелом обычный, без смещения, так что гипс скоро снимут, но еще месяц руку нагружать будет нельзя…

Я погрустнел. Месяц – это, значит, уже до лета. То есть так и куковать мне в одиночестве, и результаты, конечно, покатятся вниз. Но ничего не попишешь – такова жизнь. Мы еще раз обнялись, Морковский выдал мне на дорожку яблоко, я выволок велосипед на лестничную клетку, вызвал лифт и поглядел в окно, не вернулся ли уже Олег Юрьевич, отправившийся на более детальное знакомство с ландшафтами Отрадного.

Тут необходимо заметить, что дом Алексея был возведен с использованием самых передовых технологий и достижений того времени. И лифт в нем был оснащен системой подсадки пассажиров по ходу своего движения, о чем уроженец местности, в которой еще нет-нет да и сохранялись изредка лабазы, естественно, и не подозревал. И посему, как только распахнулись створки – со всей силы зарядил передним колесом прямо промеж глаз какому-то мирно спускающемуся вниз гражданину (козырной полугоночный аппарат завозился в обычный лифт стоймя на заднем ободе. – Прим. авт. ). Вот тогда и стало – СТРАШНО…

«Кранты… – тотчас понял я. – Так звездануть!.. Еще и очки, кажется… Отымет велик, это точно! И ладно бы еще где-то рядом с домом, а тут у черта на куличиках… Проведали боевого друга, называется…» Но спортивное счастье оказалось на моей стороне. Результаты мои хоть и катились вниз, но все-таки оставались еще достаточно высоки, чтобы, ухватив велосипед в охапку, сорваться с ним по лестнице с шестого этажа быстрее, чем разъяренный гражданин на лифте… Молодость!

Олег Юрьевич уже дожидался меня на лавке: «Лежа, шухер! Уходим!!!»

Ну вот как-то так оно иной раз и было. «Но вообще, – мудро заметил Олег Юрьевич, когда позади стих шум погони, – надо рот в лифте не разевать. Ты все-таки не у тещи на блинах сидишь, а пользуешься техническим средством повышенной опасности. Так что пусть еще спасибо скажет, что не убил…» И был, как всегда, прав.