Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

Но даже в таком виде он вызвал резкую, официальную — устами Литвинова — отповедь Москвы (демагогию о том, что Советское правительство и Коминтерн не имеют между собой ничего общего, можно смело оставить без внимания), бешеную критику со стороны коммунистической и леволиберальной печати всего мира, недовольное ворчание атлантистов — даже в самой Японии (9). Советский Союз в последнюю минуту отказался от подписания новой рыболовной конвенции с Японией, хотя Арита уверял Тайный совет и парламент, что этого не произойдет. Советско-японские отношения приметно ухудшились, что, по общему мнению, ускорило падение кабинета Хирота в январе 1937 г. (10).

23 октября, в день парафирования пакта, Риббентроп направил японскому послу ноту о том, что положения заключенных ранее советско-германских договоров — Рапалльского договора 1922 г. и Берлинского договора о нейтралитете 1926 г. — не противоречат Антикоминтерновскому пакту (11). Германия не отказывалась от них, оставляя себе «запасной выход», который пригодился в августе 1939 г.

Дальнейшие усилия Риббентропа были направлены на расширение пакта. «Адольф Гитлер рассматривал противоречие между национал-социализмом и коммунизмом как один из решающих факторов своей политики. Поэтому следовало проверить, каким способом можно найти путь к тому, чтобы привлечь и другие страны к противодействию коммунистическим стремлениям… Пакт возник из сознания, что только созданный на длительный срок общий оборонительный фронт всех здоровых государств мог положить конец угрожающей всему миру опасности». Однако на первых порах этого удалось добиться только от дуче. 6 ноября 1937 г. — «подарок» Сталину к двадцатой годовщине Октября! — в Риме Риббентроп, министр иностранных дел Галеаццо Чиано и японский посол Хотта Масааки, приложивший к этому делу исключительные усилия, подписали протокол о присоединении Италии к Антикоминтерновскому пакту — причем только к официальной части, без секретного соглашения (12).

«В намерения Гитлера входило, — продолжал Риббентроп, — подтолкнуть к участию в антикоммунистическом фронте также и Британскую империю». Он упорно убеждал своего коллегу Идена в реальности коммунистической угрозы для Великобритании и необходимости совместной борьбы с нею. «Я хотел доказать ему значение этого идеологического сплочения для всего культурного мира. Когда Иден заявил мне, что в Англии подписание Антикоминтерновского пакта… воспринято с неудовольствием, я со всей откровенностью растолковал ему смысл и цель пакта и его значение для всего некоммунистического мира… Но я натолкнулся на полное непонимание со стороны Идена, и даже позже мне никогда не доводилось услышать от английского правительства хоть что-то насчет этой инициативы».

Неуспех этой миссии стал одной из главных причин антипатии будущего рейхсминистра к «лондонским лавочникам». Подводя неутешительные итоги своей работы в качестве посла при Сент-Джеймском дворе, Риббентроп 2 января 1938 г. направил Гитлеру обширный доклад, где сделал вывод о бесперспективности поисков союза с Лондоном (13). По существу это была программа новой внешней политики.

«По мере осознания того, что Германия не желает связывать себя сохранением status quo в Центральной Европе и рано или поздно возможно военное столкновение в Европе, надежда на понимание со стороны дружественных ей английских политиков (если только они в настоящее время не играют всего лишь предназначенную им роль) постепенно исчезает. Тем самым поставлен судьбоносный вопрос: не окажутся ли Англия и Германия в Конечном счете поневоле в разных лагерях и не придется ли им однажды снова выступить друг против друга… Наша политика, как я считаю, должна и далее быть направлена на компромисс при полном соблюдении интересов наших друзей (Италии и Японии. — В.М.). Нам следует и впредь укреплять у Англии понимание того, что компромисс и взаимопонимание между Германией и ею, в конечном счете, все же возможны… Если Англия с ее союзами окажется сильнее, чем Германия и ее друзья, она, по моему разумению, рано или поздно удар нанесет. Если, напротив, Германии удастся осуществить свою политику союзов так, что германская группировка будет сильнее или равноценна английской, Англия, возможно, все же попыталась бы еще достигнуть компромисса. Однако при застывших фронтах внезапный компромисс между ними при наличии весьма разноречивых интересов кажется мне немыслимым».