Тайный оракул

Мог ли я помешать ему убежать? Возможно. Но между нами уже ревело, пожирая траву и кости, корни и саму землю, пламя. Ни сбить его, ни затоптать было невозможно – да и не справишься с греческим огнем такими простыми средствами, – и оно жадно катилось в направлении шести связанных пленников.

Я оставил Нерона – который, подхватив Гэри, потащил его в сторону муравейника – и побежал к заложникам.

Ближайшим оказался Остин. Я обхватил столб обеими руками и потянул, полностью игнорируя общепринятую технику поднятия тяжестей. Мышцы напряглись до дрожи. Перед глазами побежали круги. Мне удалось вытащить и опрокинуть столб на землю. Остин пошевелился и застонал.

Я отволок его на другую сторону поляны, подальше от огня. Мог бы утащить в рощу Додоны, но сомневался, что ему будет лучше на поляне с безумными голосами, на пути приближающегося пламени.

Потом все повторилось с Кайлой, Поли, богом гейзера и остальными. К тому моменту, когда я перетащил в безопасное место последнюю пленницу, Миранду Гардинер, пламя уже бушевало огненной волной у самых ворот рощи.

Моя божественная сила ушла. Ни Мэг, ни Персика видно не было. Я выиграл несколько минут для заложников, но огонь грозил поглотить нас всех заживо. Я упал на колени и всхлипнул.

– Помоги. – Взгляд скользнул по темным, угрюмым деревьям. Я не ждал помощи. Я даже не привык просить о помощи. Пусть смертные взывают к Аполлону! (Да, время от времени я мог послать какого-нибудь полубога выполнить для меня мелкое поручение – начать, к примеру, войну или вынести магические штучки из логова какого-нибудь монстра, но это не в счет.) – В одиночку мне не справиться. – Лицо Дафны проступило под корой одного дерева, потом другого. Я знал, что они скоро сгорят и что я не смогу спасти лес, как не смог спасти ни Дафну, ни Мэг, ни полубогов, ни самого себя. – Мне так жаль. Пожалуйста… прости меня.

Голова кружилась от дыма. Начались галлюцинации. Из деревьев выступили мерцающие, колышущиеся формы дриад – целый легион Дафн в зеленых, тонких, как паутина, платьях. Печальные, словно зная, что идут на смерть, они окружили огонь, подняли руки, и земля взорвалась фонтанами у них под ногами, гася пламя.

Жар огня приняли на себя дриады. Их кожа потемнела и обуглилась. Лица затвердели и потрескались.

Едва погас огонь, как дриады рассыпались пеплом. Если бы мог, я бы рассыпался вместе с ними. Хотелось плакать, но пожар высушил слезные протоки. Я не просил о таких жертвах, не ожидал, что так получится, и теперь ощущал внутри себя только пустоту и стыд.

А потом вспомнил, сколько раз просил о жертвах и скольких героев отправил на смерть. Разве они были не столь благородны, доблестны и отважны, как эти дриады? И тем не менее, отсылая их на верную гибель, я не испытывал раскаяния, не чувствовал угрызений совести. Использовал и отбрасывал, губил чужие жизни ради собственной славы. Я был не меньшим чудовищем, чем Нерон.

По поляне пронесся ветерок. Не по сезону теплый, он подхватил пепел и унес его через лесной балдахин в далекое небо. И только когда все стихло, я догадался, что то, наверно, Западный ветер, мой старинный соперник, принес мне утешение. Собрав останки, он забрал их для другой прекрасной реинкарнации. Столько минуло веков, и вот Зефир принял мои извинения.

Я обнаружил вдруг, что не все еще слезы высохли.

Позади меня кто-то застонал.

– Где я?

Остин очнулся первым.

Я подполз к нему со слезами облегчения и поцеловал.

– Мой милый сын!

Он растерянно заморгал. Пепел на африканских косичках напоминал иней на замерзшем поле. Наверно, ему пришлось поднапрячь память, чтобы понять, с какой стати с ним милуется грязный мальчишка с угреватым лицом.

– А, точно… Аполлон. – Он попытался пошевелиться. – Какого еще?.. Что это за вонючие повязки? Ты не мог бы меня освободить?

Я истерически рассмеялся, что вряд ли внесло покой в его расстроенный рассудок. Попытки разобраться с путами оказались безуспешными. Потом я вспомнил про копье Гэри и, воспользовавшись наконечником, за несколько минут перепилил веревки. Оторвавшись от столба, Остин поднялся и первым делом попытался восстановить кровоснабжение, а заодно огляделся. Лес еще дымился, другие пленники лежали на земле. Безумный хор голосов стих, Роща Додоны успокоилась. (Когда это случилось?) От ворот исходило спокойное янтарное сияние.

– Что происходит? И, кстати, где мой саксофон? – спросил Остин.

Вполне разумные вопросы. Жаль, у меня не было на них таких же разумных ответов. Я знал только, что Мэг Маккаффри все еще блуждает по роще. И мне сильно не нравилось, что деревья вдруг замолчали.

Я протянул Остину сломанное копье.

– Освободи остальных. Я скоро вернусь.

Он недоверчиво посмотрел на меня:

– Пойдешь туда? А это безопасно?

– Сомневаюсь, – сказал я и побежал к оракулу.

33

Расставанье – горе

Сладости в нем нет

Не наступай на мое лицо

Деревья пользовались собственными внутренними голосами.

Пройдя в ворота, я понял, что они не замолчали, а все еще переговариваются, бормочут какую-то ерунду, как сомнамбулы на коктейль-пати.