Тайны русских соборов

Вообще очень характерно, что начало строительства в каком-либо крупном городе или создание в нем собственной Гильдии вольных каменщиков чаще всего совпадает по времени с правлением укрепившегося там сильного князя, а также со строительством городских укреплений. В середине XII века это связано в Смоленске с правлением князя Ростислава, в Суздале – Юрия Долгорукого, во Владимире – Андрея Боголюбского, во Владимире-Волынском – Мстислава Изяславича.

Учитывая названные сведения, а также чрезвычайно многочисленные упоминания летописей о строительстве церквей князьями, можно сделать уверенный вывод, что монументальное строительство на Руси в ту пору было связано в первую очередь с княжескими заказами и отвечало не столько экономическому значению города, сколько престижу правившей в нем княжеской династии. О связи строительных артелей с княжеским строительством свидетельствует и тот факт, что переезд мастеров-строителей из одной земли в другую, как правило, совпадал не с торговыми или экономическими отношениями, а с династическими. Так, приезд галицких строителей в Суздаль был возможен благодаря военному союзу Юрия Долгорукого с галицким князем Владимиром, союзу, скрепленному династическим браком. Согласно летописи, князь Андрей Боголюбский получил «из всех земель мастеры», и, следовательно, во Владимире тогда работали княжеские строители, приехавшие вместе с князем и завербованные им в Заморских землях. Однако через 30 лет, как отмечают те же летописи, в том же городе строителями были люди «от клеврет святое Богородици». Видимо, как и по всей Европе в то время – орденские. Не секрет, что Гильдия свободных каменщиков была тесно связана с орденом Тамплиеров, то есть буквально была их подразделением. При этом в летописи отмечено, что епископ Иоанн имел мастеров не только «от клеврет… Богородицы», но «и от своих». Создается впечатление, что строительство во Владимире в то время совместно вели князь Всеволод и епископ Иоанн. Так, в 1194 году князь построил во Владимире каменные укрепления детинца, а в 1196 году епископ возвел над воротами детинца церковь Иоакима и Анны. Строительство полоцкого Спасского собора Евфросиньева монастыря велось по заказу княжны, но строительная артель была, очевидно, орденской, поскольку ее главой являлся монах Иоанн.

Таким образом, строительство по княжеским и епископским заказам оказывается тесно связанным и выполнявшимся, как правило, теми же мастерами. Поэтому чрезвычайно трудно судить, в чьем непосредственном ведении находились строительные артели. Очевидно, что большей частью они были княжескими, светскими, но иногда – орденскими, а по подготовке кадров даже монастырскими! Порой такие артели существовали одновременно, что совершенно удивительно для существования в одном месте двух лож.

Мы часто употребляем здесь термин «вольные» или «свободные каменщики». Правомерно ли это в эпоху средневекового феодализма? Какую социальную нишу могли занимать эти полуорденские, полумастеровые структуры существующие в жестком кастовом обществе.

Письменные источники дают некоторое представление и о социальном положении руководителей этих структур, то есть о положении Магистров-зодчих. Так, Петр-Милонег назван «во… приятелех» князя Рюрика Ростиславича. Новгородский зодчий Коров Якович (в другом списке летописи он пишется как Коров Яковличь) назван с отчеством, что для того времени, безусловно, свидетельствует о его достаточно высоком положении на социальной лестнице. Полоцкий зодчий Иван был монахом; это видно из того, что княжна Евфросинья, обращаясь к нему, называет его «отче». Данные немногочисленные упоминания свидетельствуют о том, что Магистры являлись людьми из ближнего княжеского окружения или из военно-монашеских обществ, попросту говоря орденов. Ко второй половине XII века, согласно анализу всех источников, совершенно ясно, что они являются свободными ремесленниками. Во всяком случае положение мастера-зодчего было, видимо, достаточно почетным, иначе летописец не решился бы, отмечая строительство собора в Юрьеве-Польском, написать, что князь Святослав «сам бе мастер».

Любой наш оппонент может сказать, что мы притянули за уши к русским строительным артелям и дружинам Гильдии вольных каменщиков и масонские ордена, а так же вообще всю эту средневековую западноевропейскую структуризацию. Если бы, мол, они были, то источники донесли бы до нас хотя бы отголоски такой взаимосвязи. Да, возразят нам оппоненты, строительные дружины могли быть свободными артелями. Свободные строительные артели могли иметь профессиональные организации, связанные определенной патронимией или уставом. Но даже и в этом случае строители, очевидно, не были объединены в организации типа цехов, поскольку сложность строительного производства и разнообразие выполняемых работ не способствовали сложению цеховой организации, а главное сведений о таких организациях нет в летописных источниках.