Тайна тихой реки

Выйдя на улицу, Архангельский позвонил в следственный комитет и попросил связать его со следователем Войловым, производившим предварительное расследование по делу, но там сообщили, что Войлов у них больше не работает. Руководитель следственного отдела рассказал, что после завершения следствия и утверждения обвинительного заключения следователь сильно заболел, его госпитализировали, и в тот же день он написал рапорт об увольнении. Его пытались отговорить, предложили уйти на больничный и затем вернуться к работе, но решение Войлова было непреклонным. Руководитель предложил Архангельскому любую организационную помощь в сопровождении уголовного дела, но Максим вежливо поблагодарил и отказался, сказав, что хотел бы пообщаться лично со следователем.

– Я дам его сотовый, – ответил руководитель, – позвоните, пообщайтесь, он контактный, в принципе.

– Да, будьте добры. Я бы его навестил даже. А в какой он больнице лежит? – спросил Архангельский.

– Он в лепрозории…

Максим на мгновение потерял дар речи.

– То есть как в лепрозории?..

– Ну, вот так вот. Да, он каким-то образом подцепил лепру в селе и сейчас на стационаре в Астраханском лепрозории.

Глава девятая

После разговора Архангельский еще долгое время не мог прийти в себя. Ему сложно было представить, каким путем в наше время можно заболеть этим редким заболеванием, название которого – проказа – на протяжении длительного времени держало в страхе всю Европу.

Вернувшись домой, поужинав, Максим откупорил красный сухой «Шираз» и наполнил бокал. В последнее время он остановил свой выбор на этом флагманском австралийском сорте вина со стойким и крепким вкусом, который, как ему казалось, особенно подходил мужчине. Сев за ноутбук, Максим погрузился в просторы поисковика по теме страшного слова «проказа», о котором ему было известно только из детских сказок.

Лепра известна с давних пор и упоминается еще в письменных источниках древних цивилизаций. В средневековой Европе проказы, или «ленивой смерти», боялись больше, чем современные люди опасаются СПИДа или рака.

Проказа внушала страх, так как долгое время была неизлечима, приводила к неминуемой инвалидности и смерти. Пик заболеваемости приходится на период с XII по XIV век, когда инфекция поражала население практически всех европейских стран. Тяжело уродуя, болезнь вызывала морально-эстетическое потрясение из-за обезображивания тела, а особенно лица, которое покрывалось язвами, неестественно грубело и становилось похожим на «Морду Льва».

Заболевшие неминуемо становились изгоями, их считали проклятыми. Они лишались всех прав, им запрещалось входить в церковь, посещать рынки, мыться в проточной воде, прикасаться к чужим вещам, есть рядом или даже говорить с людьми, стоя против ветра. При появлении первых же признаков проказы человеку устраивали символические похороны: его клали в гроб, служили заупокойную службу, опускали в могилу. Потом гроб доставали, больному давали особую одежду – тяжелый балахон с капюшоном. Прокаженные обязаны были предупреждать о своем появлении с помощью рога, трещотки или колокольчика. Болезнь считалась наследственной: на изгнание были обречены и дети прокаженного.

Утром Архангельский позвонил директору лепрозория и спросил, можно ли навестить Войлова. Директор ответил, что не возражает, если посетитель не будет шарахаться от увиденного. Интрига, безусловно, была пугающей, но Максим пообещал приехать в течение часа.

Астраханский научно-исследовательский институт по изучению лепры находится на проезде Воробьева на Паробичевом бугре и представляет собой достаточно обширную территорию, огороженную по периметру высоким синим забором. Максим знал о лепрозории только то, что он находится «у Гранд Ривера». Большинству представителей молодежи и вовсе неизвестно, что за деревянные домики расположены на холме за синим забором. Между тем здесь уже больше века работает единственный в России институт изучения лепры и крупнейший из четырех сохранившихся лепрозориев в стране.