Тайна тихой реки

– Лепра – хроническое заболевание, протекающее с поражением кожи и периферической нервной системы, а в случае Войлова – еще и глаз, верхних дыхательных путей, а также кистей и стоп. К тому же поражен лицевой нерв – у него искажено лицо. Из-за этого в Средние века их так боялись. Лепрофобия и до сих пор все еще очень сильно распространена. Постарайтесь держать себя в руках, когда увидите его.

– А воздушно-капельным не передается?

– Не переживайте, – улыбнулся в ответ директор. – Лепра является малоконтагиозным заболеванием. Случаи заражения даже персонала от пациентов официально не зафиксированы. Заразиться можно только при длительном тесном контакте и в основном при иммунодефиците. Вы не заразитесь. Но руку лучше не протягивайте.

– Звучит обнадеживающе, – иронично заметил Максим.

– Особенность лепры – длительный инкубационный период, в который ее трудно диагностировать, – продолжил экскурсию собеседник. – Если у гриппа, например, инкубационный период три-пять дней, то у лепры – до тридцати лет. И все эти годы идет медленное вялое развитие болезни, которая никак себя не проявляет. А когда ее обнаруживают – бывает уже поздно, человек становится инвалидом, потому что болезнь поражает клетки нервной системы. Теряется чувствительность, появляются травмы, перестают заживать раны, становится нужен постоянный уход. Сейчас, если больной получает лечение, он внешне никак не отличается от здорового человека. У Войлова же симптомы проявились чрезвычайно быстро. С изобретением лекарств болезнь уже давно не прогрессирует до такого состояния. Вообще же, заразиться лепрой в сто раз меньше вероятности, чем тем же туберкулезом. В этом году наш институт презентовал новейшую тест-систему, позволяющую всего за сутки определить, болеет ли человек лепрой. На следующий же день после госпитализации Войлова у него диагностировали лепру. Сейчас по всему миру ученые работают над тем, чтобы сделать выявление болезни максимально быстрым, и наш научно-исследовательский институт тут выступает одним из успешных первопроходцев.

Они подошли к большому кирпичному зданию. У двери висела табличка с надписью «Welcome to research institute of Hansen’s disease!» [2]. Максим вошел вовнутрь. Коридор буквально сиял чистотой. Директор рукой указал на дверь, куда следовало пройти Максиму, после чего удалился. Архангельский вошел в помещение и закрыл за собой дверь. В конце комнаты, обставленной парой шкафов и столов, между двумя кроватями на стуле спиной к нему сидел человек, смотревший в большое окно. Услышав звук закрывшейся двери, человек повернулся вполоборота и посмотрел на вошедшего. Максима окатило волной ужаса. Огрубевшее лицо и руки больного были покрыты множественными ожогами, воспаленными волдырями и ссадинами. Утолщенная кожа обезображивала лицо, которое выглядело свирепым, было без бровей, без перегородки носа и на самом деле очень походило на описанную в интернете «Морду Льва». Максим обратил внимание, что пальцы на руках Войлова были скрючены так же, как были скрючены пальцы Вяземского на фотоснимках протокола осмотра места происшествия.

– Что? Испугались? – хриплым голосом спросил Войлов.

– И тебе привет. Я Максим. Из областной прокуратуры.

– Да, я в курсе. Мне с утра уже сказали, что ты придешь. Алексей.

– Как ты себя чувствуешь?

– В целом терпимо. Слабость по телу сильная. И язвы раздражают, когда лопаются. Хорошо еще, что тут зеркала нет.

Максим подошел поближе и сел на свободный стул.

– Не переживай, сейчас это хорошо лечат, – ободряюще сказал он, пытаясь не подавать вида едва сдерживаемого страха от увиденного.

– Посмотри на меня. Я уродливое чудовище. А мне ведь всего двадцать пять, – обреченно прохрипел Войлов.

– В стране нет места, где тебя бы вылечили быстрее. Медицина сейчас сильно шагнула вперед в этой области.

– Ладно. Ты чего хотел-то?

– Хочу твое мнение услышать. О бабке.

– О бабке… Бабка еще всех нас переживет, – не отводя взгляда, ответил следователь. – Если ты ее не посадишь, конечно. В деле все написано про бабку.

– Это ты мне мог и по телефону сказать, я не за этим сюда пришел, – Максим испытующе посмотрел в его красные больные глаза. – Меня интересует не то, что ты на бумаге напечатал. А как сам думаешь? Только честно.

Войлов повернул голову к окну и немного помолчал.

– Если честно… – сквозь зубы проговорил он, – я бы сжег суку.

Максим, ничего не отвечая, смотрел на него. Еще немного помолчав, Войлов глубоко вздохнул и продолжил:

– Мне ведь никто не верил. А это с ее доброй руки я здесь отпуск провожу. Но если начну сейчас на этом громко настаивать, меня отсюда выпишут сразу в психушку. Если, конечно, вообще выпишут, – сказал он, глядя на собеседника.

– Как ты заразился? – тихо спросил Максим.