Тайна тихой реки

– Поняяятно, – протянула Корчагина, подняв брови. – Вот вы пьете, сказительством занимаетесь. Фантазируете себе, что подсудимая вам ягоды портит, на мужиках катается, а невиновный человек может в острог отправиться после ваших домыслов.

– Уважаемый защитник, – снова вмешался Архангельский, – нет необходимости давать комментарии показаниям допрашиваемого. У вас будет возможность дать им оценку при выступлении с речью в прениях сторон.

– У защиты больше нет вопросов, ваша честь, – проигнорировав замечание прокурора, сказала судье Корчагина.

Когда Анатолия Семеновича поблагодарили за исполненный общественный долг и сказали, что он может быть свободен, он попросил разрешения остаться в зале в качестве слушателя. За дверью в это время ждал участковый, который вошел, когда закончился допрос. Публика выжидательно наблюдала, как он прошел к трибуне.

– Добрый день! – сказал он, подойдя к трибуне. – Участковый уполномоченный Кадралиев. Я по просьбе прокуратуры вышел на адрес к свидетелю Брагину, он отсутствовал. После обхода села установлено его местонахождение, но доставить его не представилось возможным. Свидетель в сильном алкогольном опьянении спал на пороге у продуктового магазина. Я составил протокол по двадцать – двадцать один и доставил его в опорный пункт. Пока отоспится, в себя придет, только завтра смогу доставить.

Максим покраснел, вспомнив, как утром пожертвовал деньги на опохмел местному сомелье и, оказывается, испортил свидетеля.

Глава восьмая

Отпустив участкового, Раиса Рахадимовна продолжила заседание:

– Что ж, в таком случае, если никто не возражает, перейдем пока к исследованию письменных материалов дела.

Судебный пристав перенес тома дела на стол прокурора, и Архангельский продолжил представлять суду доказательства обвинения. Во время оглашения протокола осмотра места происшествия он на всякий случай попытался найти большие емкости с водой на фотоснимках территории домовладения, но не нашел ничего даже отдаленно напоминающего то, где можно было бы утонуть. Ванная комната, судя по описанию дома, находилась на втором этаже. Но утопить в ней такую махину, как Вяземский, и вынести его потом на улицу, учитывая внешние данные подсудимой, представлялось не меньшим безумием, чем утопить его в реке и каким-то образом оттащить к себе во двор. «Ладно, не будем увлекаться версиями, – думал Максим. – В конце концов, у нас есть какие-никакие, но показания свидетелей. Будем отталкиваться от них, пусть даже они все тут и наглухо заспиртованные в себе, как в кунсткамере. Так удачно сложилось, что все лица, подлежащие допросу по материалам данного дела, склонны его выяснять, а не затемнять. Бессознательно пристрастных и намеренно лжесвидетельствующих не должно быть. Посмотрим, конечно, что еще нового представит адвокат».

На фотоснимках рядом с трупом обнаружен нож, торчащий под столом в полу деревянной веранды сарая. Биологическая и дактилоскопическая экспертизы выявили на ноже следы пальцев рук и потожировые выделения Вяземского, Хилер и ее внучки. Но что делал нож в полу – непонятно.

При исследовании обстановки дома на снимках внутренних помещений было видно нарушение общего порядка вещей. В комнатах на полу лежали перевернутые столы и разбросанные повсюду обломки стульев. Со стен вместе с карнизами были сорваны занавески, которые лежали под окнами. Шкафы стояли с выломанными дверьми и выброшенными на пол выдвижными ящиками. Там же, на полу, лежали разбросанные вещи и побитые предметы посуды. Максим пришел к единственному, на его взгляд, предположению о том, что здесь у подсудимой с потерпевшим, вероятно, произошла борьба. Но попытаться выяснить это иначе, чем у самой подсудимой, ему возможным пока не представлялось. А если принять во внимание, что сторона защиты решила давать показания после исследования всех доказательств, то истина пока останется лишь в подозрении.