Тайна семи циферблатов

– Он не хочет слышать ни одного слова против нее, – продолжила Бандл. – Он… ох, он ведет себя как последний идиот. Мне хотелось бы, чтобы вы довели до его ума эту самую родинку.

– Вы забываете про то, что в шкафу сидел не я, – заявил Джимми. – И в любом случае я совершенно не собираюсь спорить с ним по поводу родинки на спине его приятельницы. Однако он не может быть таким ослом, чтобы не понимать, как прекрасно все сходится.

– Он соединяет в себе все разновидности ослов, – с горечью произнесла Бандл. – Вы сделали огромную ошибку, Джимми, рассказав ему обо всем.

– Простите, – проговорил Тесайгер. – Тогда я этого не понял, хотя теперь ошибка моя очевидна. Я был дураком, черт побери, но старина Билл…

– Сами знаете, каковы эти иностранные авантюристки, – продолжила Бандл. – И как они умеют впиться в свою жертву.

– По правде сказать, не имею ни малейшего представления, – проговорил Джимми и, горестно вздохнув, добавил: – Ни одна из них даже не пыталась обольстить меня.

Воцарилось недолгое молчание. Джимми прокручивал факты в уме. И чем больше он думал, тем менее удовлетворительными казались ему эти факты.

– Вы сказали, что Баттл рекомендовал оставить графиню в покое? – проговорил наконец молодой человек.

– Да.

– Под тем соусом, что через нее он может выйти на кого-то другого?

Бандл кивнула.

Нахмурясь, Джимми попытался понять, к чему все это ведет. Баттл, по всей видимости, следовал вполне определенной идее.

– Сэр Стэнли Дигби рано утром отправился в город, так? – проговорил он.

– Да.

– Вместе с O’Рурком?

– Да, наверное.

– А вы не думаете… нет, это невозможно.

– Что?

– Что O’Рурк может каким-то образом оказаться замешанным в эту историю?

– Это как раз возможно, – задумчиво проговорила Бандл. – Слишком яркой личностью он является. Нет, меня не удивило бы, если… ох, по правде говоря, меня теперь ничто не удивит! Есть только один человек, относительно которого я уверена в том, что он не является этим Седьмым.

– И кто же это?

– Суперинтендант Баттл.

– Ого! А я думал, что вы назовете Джорджа Ломакса.

– Шшш… вот как раз и он.

К ним и вправду в характерной для него манере приближался Джордж. Джимми под каким-то вежливым предлогом ускользнул прочь. Джордж опустился на скамейку возле Бандл.

– Моя дорогая Эйлин, неужели вы действительно должны покинуть нас?

– Да. Отец, похоже, не на шутку завелся, и я думаю, что лучше мне съездить домой и подержать его за руку.

– Эта маленькая ладонь действительно может быть утешительной, – промолвил Джордж, игриво беря ее за руку. – Моя дорогая Эйлин, я понимаю движущие вами причины и глубоко уважаю вас за это. В наши дни изменившихся и неопределенных условий…

«Ну, поехал», – в отчаянии подумала Бандл.

– Когда семейная жизнь в большом почете… рушатся все прежние нормы! И наш общественный класс должен стать примером того, что, по крайней мере, он не подвержен воздействию современности. Нас называют Упрямыми – и я горжусь этим термином, повторяю: горжусь им! Существуют такие вещи, которые обязаны противиться смерти: достоинство, красота, скромность, святость семейной жизни, сыновье почтение, – кто будет жить, если умрут они? Как я уже говорил, моя дорогая Эйлин, я завидую привилегиям вашей молодости… Молодость! Что за великолепное слово! Что за удивительное слово! И мы не ценим ее, пока не… э… оказываемся в зрелом возрасте. Должен признаться, мое дорогое дитя, что в прошлом бывал разочарован вашим легкомыслием. Теперь я понимаю, что это было не что иное, как беспечное и очаровательное легкомыслие ребенка. Теперь я вижу серьезную и искреннюю красоту вашего ума. Надеюсь, вы позволите мне помочь вам с чтением?

– О, благодарю вас, – едва сумела вымолвить Бандл.

– И впредь никогда больше не бойтесь меня. Я был шокирован, когда леди Кейтерхэм сообщила мне, что я внушаю вам страх. Могу заверить вас в том, что я самый обыкновенный человек.

Вид столь скромного Джорджа буквально лишил Бандл дара речи.

– Никогда не стесняйтесь меня, дорогое дитя, – продолжил он. – И не опасайтесь докучать мне. Для меня будет великим утешением – если можно так выразиться – оформлять ваш созревающий ум. Я буду вашим политическим ментором. Никогда еще так, как сегодня, мы, наша партия не нуждалась настолько в молодых женщинах, наделенных талантом и обаянием. Возможно, вам суждено последовать по стопам вашей тетки, леди Кейтерхэм.

Столь жуткая перспектива совершенно сокрушила Бандл. Она уставилась беспомощными глазами на Джорджа. Что вовсе не смутило его – скорее напротив. Главным его возражением против женщин было то, что они слишком много говорят, и найти среди них благодарную слушательницу ему случалось нечасто. Ломакс покровительственно улыбнулся Бандл.