Тайна баронета

Эрик, отвлеченный появлением супруги от собственных мыслей, удивленно моргнул, пытаясь осознать, чем продиктован ее вопрос.

– Ты о будуаре? – неуверенно уточнил он, очень явственно прикидывая, сколько же еще дверей в старинном замке нуждаются в починке, а затем легко пожал плечами, – Починим когда-нибудь. Я уже почти привык к тому, что она постоянно открывается.

– А я каждый раз пугаюсь, – девушка негромко вздохнула и предпочла перевести разговор на другую тему, указывая взглядом на закрытую дверь комнаты Ричарда, – Как он там?

– Я не заходил, – сдержанно отозвался молодой граф и, мельком улыбнувшись любимой супруге, прибавил, – Ждал тебя. У тебя лучше получается договориться с ним, и донести до его сознания истину, как она есть.

Татьяна, внимательно выслушавшая весьма туманное изречение мужа, несколько помрачнела. Уловить намек в его словах затруднения для нее не представило, однако, то, что скрывалось под ним, ее совершенно не радовало.

– Значит, с Дэйвом он так и не поладил, – сумрачно резюмировала она и, не медля долее, рывком распахнула дверь комнаты оборотня.

Ричард сидел на кровати практически вертикально, изображая своей фигурой почти прямой угол. Лицо его напоминало маску, глубоко под которой смутно угадывалась затаенная боль вкупе с попытками ее преодолеть.

Возле кровати, на полу, лежала пантера, сжавшаяся, несчастная, едва ли не закрывающая лапами голову.

Татьяна, окинув взглядом эту картину и довольно быстро поняв ситуацию, нахмурилась, старательно сдерживая рвущееся наружу негодование. То, что происходило со вчерашнего дня, с мига памятного знакомства с Чеславом, между этими двумя, беспокоило абсолютно всех обитателей замка, исключая, быть может, разве что Романа, больше обеспокоенного состоянием Чарли и, с учетом того, что никто не мог толком даже представить себе, как же им помочь, в иные минуты почти пугало. Рыжий оборотень несколькими ловкими словами ухитрился вывести из строя сразу двух защитников замка, делая его потенциально более уязвимым. Определенно, он знал, куда бить.

Глядя сейчас на Ричарда, девушка неожиданно очень ясно, со всей остротой, поняла, что спасение оборотня исцелением от ран не ограничивается, и что голова его сейчас нуждается в помощи не меньшей, чем спина или плечо. Злясь, сам не зная толком, за что, на пантеру, бесконечно пытаясь вспомнить то, что сам некогда желал забыть, он причинял себе боль не меньшую, а может быть, даже и большую, чем причинили ему вчера пули Чеслава.

– Рик, перестань, – Татьяна негромко вздохнула и, подойдя к кровати мужчины, поправила немного сползшее одеяло, прикрывающее его ноги. Затем, быстро глянув на лицо оборотня, на котором было написано самое искреннее, самое чистое и ясное упрямство, достойное разве что барана, но никак не волка, слегка покачала головой, оборачиваясь к зашедшему следом за ней супругу.

– Ну и как, по-твоему, я должна объяснить дураку, что он дурак?

Ричард, выслушавший все эти речи с крайне мрачным выражением лица, раздраженно дернул правым плечом и, все еще с некоторым трудом управляясь с левой рукой, поднял обе, вызывающе скрещивая их на груди. Пантеру он довольно демонстративно не замечал.

– Дураку переставать нечего, – буркнул он, – Дурак еще даже ничего не начинал.

– Очень остроумно, Ричард, – девушка, чуть поморщившись, аккуратно присела на край кровати собеседника, – Смотри, как бы Роман не забеспокоился, что ты хочешь отобрать у него лавры… Скажи, ты хоть сам-то понимаешь, за что ты злишься на Дэйва? Или тебе просто надо на ком-нибудь выместить ярость после встречи с этим рыжим?

Пантера, услышав эти слова, приподняла морду – совсем чуть-чуть, так, чтобы для хозяина это осталось незамеченным, – и с нескрываемой надеждой взглянула на оборотня и его собеседницу.

Ричард, дернув подбородком, демонстративно уставился в стену, находящуюся по правую руку от него, вероятно, предпочитая беседовать с ней, а не с девушкой.

– Я не обязан отвечать, – огрызнулся он и, сдвинув брови, немного подвинулся на кровати, садясь так, чтобы опираться о ее спинку, – Это наши отношения с… с этим… существом, – последнее слово он буквально вытолкнул из себя и, скривившись, снова отстранился от опоры. Боль под правой лопаткой до конца еще не исчезла и мужчина, прижимаясь спиной к твердой поверхности, лишь усиливал ее. Сидеть, изображая фигурой почти идеально прямой угол, было не в пример удобнее, посему он предпочел вернуться в прежнее положение.

– И тебя они… да никого из вас они не касаются! – приняв в той или иной степени удобное положение, оборотень не преминул завершить свою мысль.

Татьяна, которой подобные инсинуации решительно не нравились, как, впрочем, и попытки собеседника сидеть в откровенно неудобной позе, окинула последнего претенциозным взглядом.

– Тьери велел тебе соблюдать постельный режим хотя бы пару дней, – напомнила она, – И нас слезно умолял не позволять тебе шевелиться. Поэтому…