Тайна баронета

– В самом деле, Рик, – девушка, за время речи хранителя памяти несколько обуздавшая собственное негодование, тихонько вздохнула, – Если задумаешься, поймешь, что у тебя нет ни единой причины так злиться на Дэйва, завязывай с обидами! Ты бы лучше его пожалел, честное слово – ведь он переживает за тебя, не отходит от твоей кровати даже не взирая на твою бесконечную злость… А если тебя так все это волнует – скажи, чтобы он вернул тебе память. А уже потом решай – стоит ли злиться.

Оборотень, успевший за время разглагольствований друзей опустить взор на пантеру, поднял его, переводя на Винсента, затем на Татьяну, после чего довольно саркастично фыркнул.

– А Эрик на тебя не злился тогда? Ты ведь имела какое-то смутное отношение ко всей этой истории, даже на балу побывала… Или, по крайней мере, на тебя? – он снова глянул на хранителя памяти и, пожав плечами, сморщился от непрошедшей боли под лопаткой, однако, продолжил, – Разве его не расстроило то, что он, фактически, теряет друга, к которому привык за много лет?

Граф де Нормонд, по сию пору молча внимавший происходящему, негромко вздохнул и решительно поднялся на ноги, вступая в общую беседу.

– Но я никого не потерял, Ричард, – он подошел к Винсенту и, слегка хлопнув того по плечу, легко улыбнулся, – Вот мой друг, здесь, со мной. Как был рядом, так и остался и, должен признать, мне гораздо больше нравится общаться с ним как с человеком, нежели как со львом. Хотя порою он бывает и несносен…

– Господин граф, – де ля Бош, как обычно, чрезвычайно чувствительный к наездам на свою персону, улыбнулся в ответ с зашкаливающей очаровательностью, – Мне кажется, что вы несколько забываетесь.

– Именно это я и имел ввиду, – хладнокровно отозвался молодой граф и, ухмыльнувшись, быстро облизал губы.

– Ребят!.. – оборотень, честно выслушавший мирное общение молодого де Нормонда с его новым-старым другом, слегка помахал рукой, привлекая внимание к собственной персоне, – Прошу, конечно, прощения, что вмешиваюсь, но что мне делать-то?.. Голова болеть не перестает, и я уже начинаю склоняться к мысли, что единственным надежным средством от нее является топор.

– Не единственным… – негромко молвила девушка и, бросив красноречивый взгляд в сторону Дэйва, быстро облизала губы, – Хотя, конечно, ввиду упрямства некоторых…

– Не нам решать это, Рене, – Эрик немного выпрямился, сочувственно хмурясь, – Это может быть лишь твоим решением, это твоя жизнь, твой друг и твоя память. Это все, что я могу посоветовать тебе – решай. За тебя принимать решение мы не имеем права, прости.

Ричард задумчиво кивнул, кусая губу, затем устало вздохнул и, как-то ссутулившись, хотя в таком положении ему явно было менее комфортно, нежели с вытянутой, как стрела, спиной, бросил на графа серьезный взгляд исподлобья.

– Решать я должен сам… – пробормотал он, а затем продолжил, мотнув головой, и в голосе его явственно зазвучала просьба, прикрывающая некоторый страх, – Но каково это, Эрик? Ты ведь можешь сказать мне… Как это? Больно… больнее, чем пытаться вспомнить? И потом, когда вспомнишь… становится ли легче? Ведь тебе, кажется, воспоминания облегчения не принесли…

– Отчего же? – молодой человек чуть приподнял брови, очень вежливо удивляясь подобным заявлениям, – Не стану врать, в первые мгновения, в первые минуты, когда я… я вновь пережил все это, вспомнил обо всем, мне было достаточно… – он ненадолго замялся, – Что ж, скажу прямо – мне было плохо. Но вскоре я испытал неимоверное, невероятное облегчение. Рядом снова были люди, которые были мне дороги еще три сотни лет назад, я вновь помнил, кто я такой, для чего был рожден, понимал, каков мой долг… Хотя, не стану скрывать, долго наслаждаться ощущением возвращения из забвения мне позволено не было – как ты помнишь, Альберт предпочел помешать мне. Но, к слову говоря, Ричард… – Эрик на несколько мгновений умолк, а затем, мягко и успокаивающе улыбнувшись, продолжил, – Я не думаю, чтобы тебе в этой ситуации было тяжелее, чем Роману. Ведь ты, как и он, не сидел все время на одном месте, твое прошлое, сколь бы печально и тяжело оно не было, уже успело подернуться дымкой новых воспоминаний…

– Подожди, – Ричард, обретший, было, некоторую уверенность, при последних словах собеседника неожиданно снова напрягся и насторожился, склоняя голову набок и подозрительно вглядываясь в него, – Ты что, полагаешь, Дэйв стер память о чем-то… вроде той ночки в Нормонде?

– Это никому не известно, – Татьяна, устало поморщившись, неожиданно поднялась на ноги, – И, быть может, этого никто и не узнает, поскольку ты не желаешь протягивать своему другу ветвь мира! Хотя, конечно, заставлять тебя никто не собирается, это полностью твое право. Нравится ломать голову – ломай на здоровье, пока не сломаешь совсем.

– Всегда знал, что ты очень добра, – пробурчал оборотень и, тяжело вздохнув, сморщился, прижимая ладонь к правой стороне грудной клетки.