Тагу. Рассказы и повести

Некоторые старались припомнить, сколько лет прошло с тех пор, как вырос домик у моста. Пять?.. Семь?.. Десять?.. И если здесь не было единодушия, то все сходились на одном: тогда хозяин его был еще молод, а теперь выглядел совсем стариком. Видно, большое горе сломило его. Но попробуй-ка расспросить Грека — все равно ничего не добьешься…

Первые годы Грек все ждал какого-то письма. Задолго до появления почтальона он садился в свой излюбленный уголок на балконе и не спускал глаз с дороги. Он никогда не спрашивал о письме, но, подходя к мосту, почтальон читал в его глазах все ту же надежду. И почтальону становилось не по себе, он ускорял шаг…

Это повторялось много раз: летом, осенью, зимой… год, два, три… Почтальон уже привык не замечать немого вопроса, а Грек все еще надеялся: шла война, — письмо могло задержаться.

И вот настал долгожданный день. Почтальон торопливо шагал по дороге, раздумывая о том, как он вручит Греку письмо, как тот обрадуется… Показался мост, лавка, и письмо из чужого края, с иноземной маркой, с адресом, написанным на чужом языке, вырвалось вдруг из кожаной сумки почтальона и ослепительно заблестело в его смуглых пальцах.

— Тебе письмо, Грек!

А Грек и без слов все понял. Он стоял, вцепившись большими грубыми пальцами в дверцу балкона, и не мог сдвинуться с места. Почтальон положил перед ним письмо. Четкие буквы расплывались, и Грек ничего не мог прочесть. Наконец пересилил слабость, взял письмо, вошел в лавку, торопливо запер за собой дверь…

Почтальон с улыбкой покачал головой и пошел дальше.

…Целый месяц простояла лавка закрытой, а когда осунувшийся, обросший бородой Грек снова открыл ее, все поразились перемене. "Видно, недобрую весть принесло это письмо", — говорили в селе. Крестьянам невдомек было, что несколько лет назад Грек и не помышлял о торговле таранкой и керосином, что тогда это был сильный и ловкий человек — любимец киприотов. А в 1878 году, когда Кипром завладели англичане, о нем узнал весь Кипр — Георгиос Моратидис убил английского офицера!

"Военные власти разыскивают преступника!" — сообщали в те дни английские газеты.

Но Георгиос не был преступником — он ухаживал за своим виноградником, возделывал кукурузу и хотел только одного — чтобы родной Кипр был свободным.

Однажды жители прибрежного селения Элефтера, выведенные из терпения жестокостью англичан, напали на английский отряд. В этой-то схватке Георгиос Моратидис и убил офицера. К англичанам быстро подоспело подкрепление, село оцепили. Начались репрессии. Изменники только и ждали этого дня: помещик Никос Закопулос, имевший виды на землю Георгиоса, предал его. В ту же ночь Георгиос с несколькими товарищами бежал в горы. Ему не пришлось увидеть, как подожгли его дом, как погибла в огне жена Афина, а семилетняя дочь Урания, ушедшая за водой к роднику, при виде пламени и солдат в ужасе бросилась куда глаза глядят.

Весть о гибели жены потрясла Георгиоса. Двое суток просидел он в пещере. На третью ночь Георгиос спустился в село. Ворвавшись в помещичий дом, он выхватил из кармана два ножа и один из них бросил предателю. В честном поединке убив помещика, Георгиос пошел по соседям — узнать о судьбе дочери.

— В тот вечер Уранию видели у родника, — сказали ему соседи. — Когда загорелся дом, мы все бросились спасать несчастную Афину. Вспомнили и о девочке, стали искать ее, да так и не нашли…

Долго метался отец по побережью, но девочка словно в воду канула. Оставаться на острове Георгиос больше не мог: англичане обещали за его голову две тысячи золотых лир, а родственники помещика не только золота — жизни не пожалели бы, чтобы отомстить за Никоса.

И вот, подчинившись уговорам друзей, Георгиос покинул родину. В ушах еще долго звучали последние слова товарищей: "Прощай, Георгиос! Мы разыщем Уранию, мы сообщим тебе…"

После целого года скитаний Георгиос попал в Поти. Портовые грузчики познакомили беглеца с надежным человеком, тоже грузчиком, Тариэлом Кардаа, который приютил Грека в своей хижине.

Кардаа руководил подпольной организацией портовых рабочих. Этот худощавый на вид человек отличался богатырской силой. Умные, внимательные глаза его и низкий грудной голос сразу располагали к себе собеседника. Георгиос узнал, что Тариэл и его друзья борются в этом маленьком грузинском городке за свободу, и решил остаться с ними. Он проработал в порту месяца два и больше не смог: заходившие в порт иностранные суда напоминали ему о родине. "Эти корабли стояли на рейде у берегов Кипра, в Кирении или Фамагусте, — думал Георгиос. — Кто знает, может быть, моя Урания тоже смотрела на них и вспоминала обо мне!"

Мучительное желание вернуться на родину и сознание невозможности этого не давали ему покоя. Он не мог оставаться у моря и вновь собирался в путь. Одно время Георгиос работал на строительстве железной дороги: когда здоровье его сильно пошатнулось, на заработанные гроши с помощью Кардаа открыл лавчонку в селе Мунчия. И все ждал, ждал — не придет ли весточка о судьбе Урании?