Таэ эккейр!

От изумления принц споткнулся, да так сильно, что едва не полетел через голову пятками вперед. Поневоле пришлось остановиться.

— Как это — не идти? — задыхаясь, спросил он.

— Не идти, — повторил Эннеари. — Ждать. Они могут сюда вернуться. След был яркий, иначе бы мы не спутали его. Значит, они ходили этой дорогой несколько раз. Возвращались сюда. — От пережитого за день его человеческая речь стала несколько отрывистой и сбивчивой — сказывалась и усталость, и гнев, и недоумение. — Они могут опять сюда вернуться. Надо только подождать.

— А если не дождемся? — запротестовал Лерметт. — Если они не вернутся? Откуда нам знать, что им в голову взбредет! И еще, Эннеари, — он намеренно назвал эльфа полным именем, — скажи мне — сколько других хуторов они разгромят или сожгут, пока мы будем ждать?

Эннеари угрюмо наклонил голову.

— Ты прав, — тихо выговорил он. — Ждать нельзя. Погоди... — Он ухватил принца за руку. — Погоди... слышишь?

Лерметт замер.

— Вот опять... слышишь?

На этот раз ошибиться было невозможно. Ветер донес до них еле слышное ржание.

— Лошади! — Лерметт невольно расплылся в усталой улыбке. — Вот это замечательно! Надо надеяться, что и пастух при них. Возьмем у него пару лошадей. Хотя бы это даже и клячи были — все равно верхом мы живее догоним. Пошли!

— А если пастуха не будет? — Свои сомнения эльф высказывал уже на ходу. — Как нам тогда поступить?

— Так, как в этих краях принято, — ответил принц. — Положить в привесной кошель двойную цену взятой лошади и привязать к ленгре одной из оставшихся. Если беда вышла крайняя, здесь такое дозволяется.

— К чему привязать? — переспросил недоуменно эльф.

— К ленгре, — повторил Лерметт. — Это лента такая широкая. Как раз для того, чтобы к ней кошелек привязать с деньгами или с залогом. Здесь принято ленгру лошадям перед выпасом надевать — вдруг лошадь кому понадобится, а пастуха рядом не случилось. Да ты и сам увидишь.

Однако увидеть, как выглядит ленгра, эльфу не пришлось.

Пастуха при лошадях и в самом деле не было. Давно уже не было. А может, и вовсе? Какой пастух оставит коней стреноженными на несколько дней? Трава на поляне выедена начисто, конские ноги стерты путами до крови.

— Что за... — начал было Лерметт и не договорил — потому что не знал, каким словом назвать то, что предстало его глазам.

Эннеари бросился развязывать путы. Руки его то и дело взлетали над окровавленной раной, и та затягивалась прямо на глазах. Не переставая развязывать и исцелять, он устало и монотонно бранился по-эльфийски. Поначалу Лерметт невольно улавливал в его речи знакомые слова, потом перестал, благо все едино ничего не понять... ведь не могут же эти четыре слова, например, значить то, что он подумал.

— Они рехнулись, — произнес Эннеари, выпрямляясь. — Рехнулись, и все тут. Ни один эльф не оставит коня стреноженным, не сняв даже седла... да еще так надолго.

— Эльф? — переспросил принц.

— Ну да. — Эннеари обтер руки подорожником. — Это же наши кони. Или ты у людей видел таких?

— Нет, — честно признался Лерметт. — Значит, эти полоумные действительно пришли отсюда. И было их семеро, а не четверо. Коней-то семь.

Эннеари молча кивнул.

— Куда все-таки запропастились остальные трое? — размышлял вслух Лерметт.

— А вот догоним погромщиков, тогда и узнаем, — почти мстительно ответил эльф. — Все узнаем, не бойся. Погоди малость, вот сейчас меня лошадь выберет...

— А не ты — ее? — уточнил принц.

— Нет, не я, — отрезал Эннеари. — Помолчи, сделай милость.

Принц послушно замолк. В конце концов, кони — эльфийские, а значит, Эннеари виднее, кто кого будет выбирать.

Эннеари тем временем вопросительно вскинул голову и сделал шаг вперед. Подождал немного. Чуть сильнее склонил голову набок и выставил плечо.

Огромный вороной жеребец шумно всхрапнул и шагнул ему навстречу.

Принц затаил дыхание. Никогда, ни в одном живом существе не видел он такой текучей мощи. Такая тяжесть — и такая легкая подвижность могучего тела... нет, вот если бы ртуть была черной и бегала на четырех ногах, принц бы точно знал, с чем сравнить это невероятное животное.

Эльф обрадованно вскрикнул и обнял мощную вороную шею.

— Повезло нам, — выдохнул он. — Это Черный Ветер — сам понимаешь, такие имена просто так не даются. Сядешь позади меня, и все. Он снесет нас обоих, даже не вспотев.

В это мгновение кто-то сильно поддал принцу в бок так, что он отлетел на добрых два шага.

— Это еще что такое? — воскликнул принц, разворачиваясь прыжком и выхватывая кинжал, готовый к самозащите.

У самого его лица мелькнул рыжий храп. Жеребец откровенно скалил зубы. Принц вытолкнул воздух сквозь сжатые зубы, словно ругательство, и вбросил кинжал обратно в ножны. Жеребец беспечно переступил с ноги на ногу и снова попытался толкнуть человека крупом, но на сей раз принц отскочил вовремя.

— Ну надо же, — расхохотался Эннеари. — Белогривый тебя выбрал. Ты ему понравился. Интересно бы знать, за что. Так мы еще быстрей доберемся... хотя не могу сказать, что я тебе завидую. Белогривый... как бы тебе сказать... лошадь он, и шутки у него лошадиные.