t

– Глумитесь? Ну что ж… Наслаждайтесь. Вы, может быть, и правда мой создатель – но есть создатель и у вас. И он все видит. Он не допустит, чтобы… Все не так, как вы говорите… Мир не может быть таким на самом деле! И вообще, снимите эту чертову маску!!!

Говоря, Т. постепенно повышал голос и к концу фразы уже кричал; одновременно он поднялся со стула, перегнулся через стол и дерзко сорвал с лица не успевшего отшатнуться Ариэля кошачью личину.

Под глазом Ариэля оказался огромный, в пол-лица, синяк.

Секунду они глядели друг на друга, потом Т. выронил маску и повалился обратно на свой стул.

– Ого, – выдохнул он, – извините… Я решил, вы ее носите из издевательства. Я не знал, что у вас такой…

– Фингал, – мрачно договорил Ариэль. – Ну почему издевательство? Что я, по-вашему, изверг? Для меня, если хотите знать, каждая наша встреча – это отдых. Сами знаете от чего, я вам постоянно жалуюсь. И маску я специально надел, чтобы настроение вам своим видом не портить. А вы говорите – издевательство…

– Извините, – повторил Т. смущенно, – неправильно понял. В прошлый раз, однако, синяк у вас был много меньше. Сколько времени прошло. Отчего так?

– Сам пальцем растер заново. Чтоб больше стал и темнее. Видите, у глаза прямо черный.

– Да зачем же?

– Макраудов велел побои снять. Чтобы через суд наехать на Сулеймана и его крышу. Это ведь она в Москве чекистская крыша, а из Лондона на нее запросто и поссать можно – по такой длинной параболе. Раз они, говорит, тебя перед камерой били, видеозапись мы купим. А справку получи обязательно. Я говорю, уже месяц прошел – а он отвечает, ну и что. Скажешь, били сильно, никак не заживает. Мы их, говорит, во всех рукоподаваемых газетах приложим, они у нас будут изгои приличного общества… Но у меня, если честно, подозрение есть, что либеральные чекисты отмашку получили по силовым долбануть, просто совпало так. Потому что парабола параболой, а Армен Вагитович и в Лондоне под полковником Уркинсом ходит.

– Ужас, – сказал Т. сочувственно. – А что же вы – взяли бы револьвер да и отомстили этому Сулейману… Или вы тоже непротивленец?

– Да какой к черту непротивленец. Только я ведь не зверек, кто мне по людям стрелять позволит. Вы прямо как ребенок в некоторых вопросах. И все думаете, что я с вами хитрю. А я вам всю подноготную выкладываю.

– Не совсем так, – ответил Т. – Вы говорите правду только о пустяках. Но о главном вы молчите.

– О чем же именно? – округлил глаза Ариэль.

– А врать не будете?

– Клянусь, – сказал Ариэль и приложил ладонь к груди.

– Скажите, кто такой Соловьев?

– Соловьев? Я что, упоминал? Ха-ха-ха… Это тот самый перец, из-за которого Митеньку с телевиденья поперли. На самом деле Митенька сам виноват. Я вам не говорил, он во всех своих эпизодах постоянно с кем-то счеты сводит. То с корешами по литературным курсам, то с критиками, то с глобальным потеплением, в общем, кто у него в текущий момент главный враг.

– А при чем тут Соловьев?

– При том, что у Митеньки с ним счеты. У Соловьева этого уже и программу закрыли давно, а он все равно решил ему каку подложить, потому что злопамятный очень. Митенька, если помните, работал на сериале «Старуха Изергиль». Они в это время делали серию «Могила Мандельштама», это такой поэт был, писал стихи типа «власть омерзительна, как руки брадобрея». Никто даже не знает, где он похоронен, поэтому такое название. На телевидении, значит, придумали увлекательный сюжет, старались всей бригадой. А Митенька остался после работы, залез в сценарий и в том месте, где старуха впадает в транс и начинает глаголить духом, поменял ключевую реплику. Вместо «власть омерзительна, как член официанта» написал «власть омерзительна, как пейсы Соловьева». Так в эфир и пошло. Представляете? Мало того, что офицеру нахамил, так еще и вся интрига пропала. Потому что раньше у зрителя возникал вопрос, кто в могиле похоронен – Мандельштам или официант, а теперь он вообще неизвестно о чем думать начнет…

– Вы про какого Соловьева говорите? – спросил Т.

– Известно про какого. Теледиктор такой был, человек будущего. Днем брехал из утюга, а ночью спам рассылал.

Т. терпеливо улыбнулся.

– А я, – сказал он, – говорю про того Соловьева, который учил искать в себе читателя. И придумал Оптину Пустынь, куда я иду.

Ариэль недоверчиво поднял брови. Потом на его лице изобразилось легкое смущение.

– А откуда вам про него известно?

– Достоевский рассказал. Выходит, снова врете?

– Да не вру я. Просто вы про того Соловьева вообще ничего знать не должны… Похоже, сам маху дал. Не все куски еще причесал. Ну да, был такой персонаж. В параллельной сюжетной линии из первоначальной версии. Только мы его давно убрали.

– А почему?

– Почему, почему. У нас же кризис, сколько раз вам повторять. А консенсусная идея элит какая? Сокращать издержки. Ладно, не злитесь. Расскажу в двух словах.

Ариэль налил себе еще стопку.