— О! Я увижу его сегодня же!
— Этьен, друг мой, — сказал Анри, сжимая руку доктора. — Не считай свое счастье погибшим. Оно еще вернется, ручаюсь тебе в этом…
— Если бы сбылось!
В эту минуту слуга доложил, что завтрак подан, и молодые люди перешли в столовую.
За столом Этьен казался не таким уж печальным и мрачным, как прежде.
Анри делал все от него зависящее, чтобы поднять его бодрость и внушить надежду.
В конце завтрака, когда друзья сидели уже за кофе, в передней послышался звонок. Спустя несколько минут слуга подал письмо, принесенное лакеем в богатой ливрее с галунами.
Этьен разорвал конверт и прежде всего бросил взгляд на подпись.
— К. Дик-Торн, — прочел он вслух, — не знаю!
— Дик-Торн? — повторил Анри. — Это странно!
— А что?
— Да сегодня утром я получил письмо от какой-то мистрисс Дик-Торн, живущей на улице Берлин, в котором эта дама просила меня приехать к ней, чтобы посоветоваться о каком-то очень важном деле. Ну, а что она тебе пишет?
— Тоже зовет меня к себе, пишет, что ее дочь нездорова, и просит полечить ее, уверяя, что очень много наслышана о моем искусстве.
— Значит, ей надо разом и доктора, и адвоката; как странно, не правда ли, что она напала именно на нас, на двух друзей… Ты пойдешь?
— Еще бы!… Мне нельзя пренебрегать пациентами. Я думаю о моей будущей больнице. Ты — другое дело… Ты богат, стало быть, свободен.
— Правда, я не привык ездить к клиентам, — сказал с улыбкой молодой адвокат. — Но все-таки я поеду. Письмо этой англичанки затронуло мое любопытство. Кстати, сегодня у меля нет никакого дела в суде.
Часть третья
ЖАН ЖЕДИ
Клодия Варни очень хотела, чтобы Анри де Латур-Водье был на празднике, который она собиралась устроить в скором времени. Но принял ли бы он приглашение от незнакомого лица? Вероятнее всего, нет.
Отлично понимая это, мистрисс Дик-Торн предварительно пригласила его, чтобы переговорить о деле.
Узнав от шевалье Бабиласа Сампера, что молодой доктор — близкий друг Анри, она решила познакомиться с Этьеном, чтобы расспросить его.
Вскоре Анри де Латур-Водье звонил в двери дома мистрисс Дик-Торн и был тотчас же проведен в гостиную.
Клодия пригласила Анри сесть и сама опустилась в кресло.
— Я хочу спросить у вас совета для одной особы, в которой я принимаю большое участие, — начала она. — Я воспитана в Париже и знаю немного французские законы, но не настолько, чтобы решать трудные проблемы.
— Спрашивайте, сударыня, я постараюсь, как могу, объяснить все, что вы находите темным.
— Скажите, брак in extremis действителен?
— Да, закон признает его, если свидетели подтвердят, что положение одного из супругов было, или хотя бы казалось, безнадежным.
— Свидетели подтвердят это…
— Был ли гражданский брак?
— Нет, только церковный.
— Все-таки он действителен: такой случай предусмотрен законом. В каком году это было?
— В 1836-м. По особенным причинам он не объявлен, хотя молодая женщина выздоровела после. Она и теперь еще жива. Сам муж прожил два года после бракосочетания. До сих пор семейные обстоятельства препятствовали вдове доказать свои права, согласно воле покойного. Может она сделать это теперь?
— Существует ли свидетельство о браке?
— Да, и муж, умирая, завещал все свое имущество сыну, предоставив жене пользование доходами.
— Завещание приведено в исполнение?
— Нет, оно не было предъявлено, и один близкий родственник наследовал все.
— Почему же мать не протестовала?
— Она сошла с ума во время родов.
— Но кто-нибудь другой мог за нее сделать это?
— Я уже вам говорила, семейные обстоятельства…
— Теперь эта женщина выздоровела?
— Нет.
— Тогда сын должен предъявить свои права, и только он один… Он ведь уже совершеннолетний?
— Но если он умер?
— Тогда надо хлопотать о назначении опекунства над матерью.
— Процесс?…
— Да, гражданское дело, если тот, кто завладел имуществом, не знал ни о браке, ни о завещании.
— Он знал и о том, и о другом.
— Тогда это страшный скандал.
— Что же, похитителя наследства пошлют на галеры?
— Нет, сударыня, на его преступление распространяется уже срок давности, но все-таки он будет навсегда опозорен в глазах света… и его принудят возвратить похищенное.
— Но он занимает высокое положение… Он пользуется огромным влиянием… Он будет защищаться.
— Может быть, и попытается, но совершенно напрасно. Если бы это дело было поручено мне, я бы гарантировал успех.
— Когда придет время, я буду просить вас заняться им.
— И я заранее соглашаюсь. Ведь моя специальность — бороться с неправдой и защищать слабых против сильных.
— Я это знала, поэтому-то и обратилась к вам.
— А были попытки вылечить эту сумасшедшую?
— Я полагаю, что даже очень старались, но пока еще не могу ответить определенно.
— Вы принимаете участие в этой женщине?
— Да, большое участие, и очень понятное… ее положение такое печальное!
— В таком случае, сударыня, позвольте мне дать вам один совет. Вы пригласили для вашей дочери доктора Этьена Лорио?
— Вы его знаете?
— Это мой лучший друг! Я был у него сегодня, когда он получил ваше письмо.
— Ваши слова мне доказывают, что я сделала счастливый выбор…