Сын Нептуна

Пока Фрэнк ел, бабушка провела с ним что-то вроде предбоевого брифинга. В солнечном свете ее кожа казалась прозрачной, вены просвечивали. Дыхание напоминало шелест раздуваемого и сдуваемого бумажного пакета, но речь была отчетливой и ясной.

Она рассказала, что огры пришли три дня назад и окружили особняк в ожидании Фрэнка.

– Они хотят приготовить тебя и съесть, – с отвращением в голосе сказала она. – Что смешно. Ты наверняка невкусный.

– Спасибо, бабушка.

Она кивнула:

– Признаю, мне было приятно услышать от них о твоем возвращении. Я рада повидаться с тобой напоследок, хоть ты весь грязный и тебе нужно постричься. Это, по-твоему, достойное поведение представителя нашей семьи?

– Я был немного занят, бабушка.

– У неряшливости нет оправданий! Как бы то ни было, твои друзья отоспались и поели. Сейчас они изучают наши запасы оружия в мансарде. Я обещала, что скоро ты к ним поднимешься, но вам втроем со всеми этими ограми не справиться. Нам предстоит обсудить ваш план побега. Открой мою тумбочку.

Фрэнк выдвинул ящик и достал запечатанный конверт.

– Знаешь аэродром на краю парка? – спросила бабушка. – Сможешь его найти?

Фрэнк молча кивнул. Аэродром находился примерно в трех милях к северу, к нему через каньон вело шоссе. Туда прибывали самолеты, доставляющие для бабушки из Китая особые грузы, и иногда она брала Фрэнка с собой.

– Там вас ждет пилот, готовый взлететь по первому знаку, – сказала бабушка. – Он старый друг семьи. В конверте лежит письмо, где я прошу его отвезти вас на север.

– Но…

– Не спорь, мальчик. Марс часто навещал меня последние дни, составлял мне компанию. Он рассказал о вашем поиске. Найди Танатоса на Аляске и освободи его. Исполни свой долг.

– Но если я это сделаю – ты умрешь и я больше никогда тебя не увижу.

– Верно, – согласилась бабушка. – Но я так и так умру. Я стара. Неужели ты этого не понимаешь? Лучше скажи – ваш претор дала вам рекомендательное письмо?

– Э-эм… да, но…

– Хорошо. Его тоже покажешь пилоту. Он ветеран легиона. Если вдруг он засомневается или испугается, это письмо обяжет его помочь вам всем чем только возможно. Он не посмеет посрамить свою честь. От вас лишь требуется добраться до аэродрома.

Дом содрогнулся. Снаружи в воздухе взорвался огненный шар, осветив всю комнату.

– Огры начинают терять терпение, – покачала головой бабушка. – Нужно торопиться. Теперь насчет твоих сил. Я надеюсь, ты успел догадаться, что они собой представляют?

– Э-эм…

Бабушка пробормотала цепочку мандаринских ругательств:

– Боги твоих предков, мальчик! Ты хоть чему-нибудь научился?!

– Да! – Запинаясь, он пересказал их с Марсом разговор прошлой ночью, но почему-то сейчас, когда его собеседником была бабушка, его язык ворочался с куда большим трудом. – Дар Периклимена… Кажется, он был сыном Посейдона, то есть Нептуна, в смысле… – Фрэнк развел руками, – бога морей.

Бабушка неохотно кивнула:

– Он был внуком Посейдона, но в целом верно. И как же твой блистательный ум пришел к этому выводу?

– Провидец в Портленде… он упомянул прадедушку, Шэнь Луня. Сказал, что его обвинили в землетрясении тысяча девятьсот шестого года, разрушившем Сан-Франциско и старый Лагерь Юпитера.

– Продолжай.

– В лагере в случившемся винят потомка Нептуна. Нептун – бог землетрясений. Но… Но я не думаю, что прадедушка правда это сделал. Вызывать землетрясения – это не наш дар.

– Нет, не наш, – подтвердила бабушка. – Но да, его обвинили. Его не любили, потому что он был потомком Нептуна. Потому что его истинный дар был куда более странным, чем способность вызывать землетрясения. И еще потому что он был китайцем. Чтобы китайский мальчик утверждал, что в его жилах течет римская кровь, – это было неслыханно. Нелицеприятная правда, но какая уж есть. Его безвинно обвинили и выгнали с позором.

– Так… если он не сделал ничего плохого, зачем ты сказала мне попросить за него прощения?

Щеки бабушки вспыхнули:

– Потому что лучше извиниться за то, чего ты не делал, чем умереть из-за этого! Откуда мне было знать – вдруг в лагере решат с тобой поквитаться? Предубеждения римлян могли не развеяться с годами.

Фрэнк проглотил остатки завтрака. Его дразнили в школе и иногда на улице, хотя и нечасто, но никогда – в Лагере Юпитера. Никто во всем лагере ни разу не смеялся над ним из-за того, что он азиат. Никому не было до этого дела. Они смеялись над ним только из-за его неуклюжести и медлительности. Он и представить себе не мог, каково пришлось прадедушке, когда его обвинили в уничтожении целого лагеря и выгнали из легиона за то, чего он не делал.

– Так что насчет нашего настоящего дара? – поторопила бабушка. – До этого ты, надеюсь, додумался?

В голове Фрэнка закрутились старые мамины истории. «Сражался как пчелиный рой». «Он был сильнейшим драконом из всех». Ему вспомнилось, как однажды мама вдруг оказалась рядом с ним на заднем дворе, будто выпорхнула из мансарды. И как она вышла из леса, сказав, что показала медведице дорогу.

– «Ты можешь быть кем угодно», – произнес Фрэнк. – Она постоянно мне это говорила.

Бабушка фыркнула: