Сын менестреля. Грейси Линдсей

Дробный перестук молотков на расположенной по соседству верфи нагонял сон. Там строили новый пароход для компании «Хедив лайн». Прекрасный заказ, доставленный новым агентом, мистером Хармоном, должен был оживить торговлю в маленьком городке, каким являлся Ливенфорд. Повернув голову, Дэниел мог видеть большие ворота верфи, темно-зеленые на фоне тускло-серой стены, как раз напротив владений аптекаря Хэя.

И в этот момент из-за угла вывернул автомобиль и, подпрыгивая на булыжниках, помчался к его дому. Еще минута — и две дамы, с трудом высвобождая поля широких шляп и пышные у плеч рукава из тесноты такси, вышли на тротуар. Прозвенел звонок, и Дэниел, откашлявшись в надежде, что заикание, которое было его обычным недугом, не настигнет его, повернулся навстречу гостьям.

Миссис Уолди, жена подрядчика, вошла первой. Ее полная, ладная фигура слегка клонилась вперед, высокий сетчатый воротник платья поддерживали вставки из китового уса, в руке она держала длинный свернутый зонт. Следом вошла Изабель.

Дэниел, который вечно чувствовал себя не в своей тарелке, поспешил вперед, предлагая дамам стулья и делясь замечаниями о погоде, а потом нашел спасение, занявшись массивной фотокамерой, в то время как миссис Уолди, радуясь возможности сесть в своих узких ботинках на пуговицах, дружелюбно наблюдала за ним.

Бросив взгляд на выцветшие занавески из шенилла, отделявшие нишу, куда направилась, чтобы снять шляпу, Изабель, миссис Уолди снисходительно сказала:

— Нам нужно хорошее сходство, мистер Ниммо. Вам известны обстоятельства?

Ее красное лицо светилось материнской нежностью.

— Известны, конечно, — отозвался Дэниел. — И это весьма счастливые обстоятельства.

Элизабет Уолди улыбнулась. Она была добродушной женщиной, несмотря на довольно неуклюжие попытки выглядеть модно одетой, чего требовало положение ее супруга.

— Мы рады этой помолвке, — продолжила она. — Мистер Мюррей такой многообещающий молодой человек.

— Да, — согласился Дэниел. — Я знал Дэви еще мальчиком. Прекрасный, надежный человек. К тому же хороший юрист.

Тут появилась Изабель, волнение покрыло ее щеки легким румянцем. Это была девушка со свежим цветом лица, каштановыми волосами и голубыми глазами, с полноватой, даже несколько грузной фигурой.

Она была по-своему хорошенькой, но обычно на ее лице сохранялось вялое и недовольное выражение, а уголки губ были капризно опущены. Впрочем, в данный момент, в ходе ответственнейшего визита к фотографу, выглядела она вполне приятно, явно воодушевленная тем, что вскоре ее портрет, оправленный в серебряную рамку, будет стоять среди деловых бумаг на рабочем столе Дэвида Мюррея в конторе на Хай-стрит.

— Мама говорила, что фоном мне следует избрать балкон.

— Это весьма модно, — кивнул Дэниел. — И возможно, с книгой.

— Да, — согласилась миссис Уолди. — Как бы за чтением.

И вновь Дэниел склонил голову и, спустив со стены пыльный рулон фона с мраморной балюстрадой, поместил объект съемки с открытой книгой в руках рядом с бамбуком на подставке для цветов. Взгляд его глаз, спрятанных за очками в стальной оправе, был серьезен, небольшая темная бородка задиралась под нелепым и в то же время трогательным углом, пока он добивался художественного совершенства.

— Мисс Изабель, возможно, вам лучше еще немного опустить левую кисть, — наконец посоветовал он, наблюдая за результатом со склоненной набок головой, потом исчез под черной тканью камеры и экспонировал серию фотопластин в переплете из красного дерева.

Процедура завершилась. Изабель водрузила шляпу на место, и Дэниел проводил дам к ожидавшему их такси. На прощание миссис Уолди добродушно заметила:

— Будем ждать вас на свадьбе в следующем году. Я позабочусь, чтобы вы получили приглашение.

Вернувшись в студию, Дэниел с признательностью оценил доброту ее слов, поскольку хорошо понимал, что он, по меркам общественного мнения Ливенфорда, считается неудачником. Нелепым неумехой-неудачником.

Правда была в том, что почти тридцать лет назад Дэниел стал проповедником Слова Божия, должным образом наделенным правом исцелять души, как предписывает Церковь Шотландии. Но, увы, кафедру он так и не нашел.

В самом начале его перспективы были радужными; молодой человек, получивший все эти награды в колледже, вызывал интерес. Ливенфорд, город с истинным, от природы, почтением к «книгоучению», предложил ему стажировку в приходской церкви и доверил прочесть пробную проповедь. Мысленно Дэниел составил, пылкую, хорошо обоснованную проповедь, неделями репетировал ее, шагая по окрестностям Ливенфорда с горящими от восторга глазами и шевелящимися губами. Поднимаясь на кафедру, он чувствовал: проповедь знает назубок. Провозгласив тему, он заговорил.