Своеволие философии

Кржижановский приводит множество примеров из различных пьес Шекспира, в которых сон и явь переплетаются так тесно, что их не отличить: «…ткань пьесы точно из нитей сна, ассоциативный ряд, как в сновидении, берет верх над логическим рядом. Сама техника сценирования и сцепления реплик – подражание скорее нарочитое, чем бессознательное, прерывистому и циклическому движению наших снов»326. Сон и явь как два условных физиологических индикатора восприятия соответствуют тому, что я называю режимом чтения: сон все убыстряет, а явь все замедляет. Одни писатели более быстрые, другие более медленные, но что значит «быстрый или медленный писатель»? Выбирая способ воздействия на читателя, каждый автор выбирает быстроту или медленность (внезапность, длительность, взрывчатость) воздействия, предполагая изначально, каким временем для чтения располагает читатель, чтобы понимать то, что он читает. Однако классические образцы литературы (Литературы в целом) выстроены в тех режимах скорости, которые учитывают условия существования лишь самого литературного Произведения. Реакция читателя не только вторична, она вообще не принимается во внимание, когда литература претендует быть интегральной формой знания о мире327. Если вы читаете, то, естественно, вовлекаетесь именно в тот скоростной режим, который предлагается повествованием, но, заметим, не в тот, о котором рассказывают, а в тот, которым рассказывают…

10. Почему скорость? И почему ритм? Ритм усмиряет скорость и приводит ее к форме. Скорость меняется в ритмической циркуляции пределов: между медленностью и быстротой. «Пропуск, примитивное противопоставление двух абзацев, описывающих два разнесенных во времени события, получается тогда самой быстрой формой рассказа, скоростью все стирающей»328. Одно дело, как и с какой скоростью движутся персонажи, учет их жестов, поз, перемещений и дистанций (они ведь кажутся нам р е а л ь н ы м и, как и все люди, они думают, любят, умирают, говорят), а другое, – как движется повествование в целом, какой ритм необходим для удержания характерного для него режима скоростей. Можно повторить: сдерживающей формой для скорости является ритм, ибо только повторение той или иной быстроты/медленности воздействия организует форму и, следовательно, смысл, т. е. задержку действия. Каждое значительное произведение 20 века было сложным сцеплением скоростей, ускорений и замедлений чтения, поскольку воображаемая Реальность становилась реальной только благодаря тому, какой ритм гарантировал ее устойчивый образ для читателя.