Свободный полет. Беседы и эссе

— Это я могу подтвердить.

— Она в какой-то момент подколет так, что мало не покажется. (Смеется.)

— Но это будет тонко и точечно.

— И точечно, и любя. Ну ты и маму мою знаешь, мама тоже может так сказать, что… (Смеется.)

— …Твоя мама может в тупик поставить. Суровая с виду женщина, но при этом очень теплая, очень «своя».

— Мегатеплая. Это же постоянно до сих пор: «Андрюша, надень шапку», «Андрюша, ты покушал?». ее же все называют мама Люся. Мы с мамой каждый день созваниваемся.

— Она ведь в Томске по-прежнему живет?

— Да, и пока на мои уговоры переехать в Москву никак не реагирует.

— Твои родители расстались, когда ты уже взрослый был, да?

— Мы с братом были уже взрослыми, да. А до этого, ты знаешь, невероятно душевная семья была, мы выросли в любви. Именно поэтому для нас, особенно для моего брата, расставание мамы с папой оказалось очень болезненным. Я все-таки был постарше, это 2005 год был. В жизни всё может случиться, просто надо понимать, что самое главное — это твоя семья, твои дети, твои родители. Ты знаешь, я всегда восхищаюсь, когда вижу где-нибудь в Грузии или Италии, что семья — это центр вселенной. Собираются жены, дети, внуки — весь огромный клан. Это же круто!

— Насколько я знаю, отдыхаете вы тоже всегда всей семьей.

— Ну да. В этом году у нас был невероятный отпуск, мы отдыхали три недели! Я расту в плане профессии, и могу уже попросить перенести съемки. После такого отдыха я приехал заряженным, меня легко хватило на очень серьёзный такой съемочный период — там три картины подряд. Сейчас еще четвёртая картина в процессе.

— Такая получается нон-стоп история, ради которой, собственно, ты и шёл в профессию.

— Знаешь, мы так дружим с твоим братом, что я сначала брал с него пример. Он же всё время всё успевает. И сейчас у меня спрашивают, а как ты всё успеваешь? Олег Павлович Табаков всегда говорил: «Актерство — это весёленькое дело». У нас вообще классная профессия, сложная, но классная.

— Скажи, тебя может что-то из колеи выбить, взорвать по полной программе? Хотя, один раз я это видел, когда были гастроли Художественного театра в Германии: ты страшно хотел есть и готов был…

— Съесть кого-нибудь. (Смеется.)

— Опасно было с тобой рядом находиться.

— Оля на такие вещи тоже реагирует с юмором.

— Возвращаясь к сериалу «Звоните ДиКаприо». Что для тебя в этом проекте было самым необычным?

— Кроме потрясающего сценария? (Улыбается.)

— Да.

— Наверное, попадание в меня как в артиста в плане жанра. Мой персонаж трагикомический и совсем неоднозначный: он и хороший, и плохой — не знаешь, чего в нем больше. С виду хороший: он семьянин, для семьи всё делает, но он хочет другой жизни, другой реализации. Вот эта борьба плохого с хорошим — это и есть, как мне кажется, самое важное в моем герое.

— А с Жорой Крыжовниковым были на съемках какие-то недопонимания, что-то не получалось в роли?

— Ну слушай, всегда что-то не получается. Просто мы так совпали с Андреем (это настоящее имя Крыжовникова) просто невероятно. Совпали по юмору, по всему. Он блестящий режиссер — это без сомнений. Но мы еще совпали в дружеском плане, что тоже важно.

— У тебя, мне кажется, всегда было много друзей, ты же очень общительный.

— Слушай, вот так нескромно, конечно, говорить, но да, вообще всегда. Но я сейчас уже стал понимать, что всё, что было для меня особенно важно до рождения детей, становится каким-то другим, потом началась другая жизнь. Дети родились, и жизнь стала более осмысленной. Мы с Ольгой разговариваем, я говорю: «Мы раньше были дураками какими-то». Что мы творили, ну, в хорошем смысле, конечно. А с появлением детей я стал запоминать каждый момент своей жизни, серьёзно тебе говорю. Раньше всё было как в дымке, а потом — вжух! — будто фокус навели на всю мою жизнь. Я всё помню: я помню все впечатления, даже какие-то мимолетные моменты…

— Отлично. Но вот жёлтый свитер как был, так и остался.

— Нет, он другой. Он более яркий… ну, и более дорогой, конечно. (Смеется.)

— Как тебе кажется, какой пример ты своим детям подаешь?