Свободный полет. Беседы и эссе

— Ну, в том и заключались проблемы, что я училась неровно, мягко говоря, не так, как бы хотелось родителям. Но они с пониманием относились к тому, что есть отличники, а есть их дочь. (Смеется.) Постепенно семья со мной совладала, родители выработали правильную стратегию, и мы начали по-настоящему дружить. Они уважали мой выбор, мои стремления. То есть, когда я, учась на втором курсе журфака, сказала, что хотела бы поступать в театральный институт в Москве, они поддержали меня. Хотя актерская профессия родителям казалась не такой стабильной.

— Конечно, это всё очень туманно.

— Туманно, да еще Москва, чужой город.

— Так, а когда ты захотела в актрисы? Прямо после второго курса журфака?

— Нет, я думала об этом, еще когда заканчивала школу, но не могла четко сформулировать свое желание. А родители предложили попробовать поступить в «нормальный» институт, а потом, мол, всё в твоих руках, все дороги открыты.

— Психология троечника осталась?

— Да. (Улыбается.) Это перешло со мной и в Школу-студию МХАТ. Я тот человек, который подбивает всех нарушить какие-нибудь правила.

— А вот мой папа, Эмиль Верник, который преподавал у тебя в Школе-студии МХАТ предмет «Актёр у микрофона», рассказывал мне о том, какая у него талантливая и дисциплинированная ученица на курсе — Паулина Андреева. Он говорил: «Вот она будет серьезной артисткой!» Кто-то для чтения у микрофона выбирал Бунина, Пушкина, а ты…

— …а я выбрала Зиновия Гердта.

— Чем окончательно моего отца покорила. Папа до сих пор с большой теплотой относится к тебе и радуется каждой встрече — и когда видит тебя на нашем с Игорем дне рождения, и в театре… Кстати, почему ты решила читать мемуары Зиновия Гердта? Это так неординарно, небанально.

— Вот именно поэтому. Мне хотелось удивлять, и саму себя в том числе. Я долго думала насчет материала и решила, что это будет книга мемуаров «Зяма — это же Гердт!». И конечно, у твоего папы Эмиля Григорьевича я была послушной отличницей, потому что меня научили уважать старших, я умею взять себя в руки и ценить время педагога. Вообще школа-студия меня очень дисциплинировала. То есть она этого троечника из меня постепенно выгоняла. Я впервые занялась тем, что меня по-настоящему интересовало. В результате школу-студию я закончила прекрасно — с одной четверкой. Остальные пятерки!

— Это знаешь как называется? Взросление.

— Да. (Улыбается.) Я с любовью относилась к учебе, я просто была… вернее, не была, а есть — хулиганка, если хочешь.

— И авантюристка?

— Ну, мне ничего не стоит завтра улететь в другой город. Я подвижна, я ищу и жажду впечатлений, приключений, эмоций. Я рутины побаиваюсь. То есть я живу жадно.

— Ты и до работы жадная — у тебя сейчас такое количество новых проектов!

— В работе я все-таки стараюсь находить баланс. Жадность здесь, на мой взгляд, ни к чему хорошему не приводит. Я никуда не тороплюсь, учусь брать паузы. Ты же понимаешь, свою роль нужно ждать и быть к ней готовым. А конвейер опустошает. Я стремлюсь в этом отношении к гармонии в первую очередь с самой собой. Такой вот у меня пока бурный покой.

— «Бурный покой» — хорошо звучит. Слушай, наша семья с тобой так плотно связана. Когда только начались репетиции спектакля «№ 13D» в МХТ, Игорь был от тебя в восторге как от партнерши. Он говорил, что ты мгновенно выполняешь задачи, всё схватываешь на лету.

— Это очень приятно.

— И роль в этом спектакле у тебя такая гротесковая, такая характерная, ты здесь почти клоунесса! Это же очень сложный жанр, и в этом жанре, мне кажется, тебе удается существовать идеально. Но многие все-таки видят в тебе прежде всего роковую красавицу. Ты с этим смирилась?