Свидетели войны. Жизнь детей при нацистах

Так же как во время воздушных налетов в 1943–1944 гг., Лизелотта испытывала противоречивые чувства. Подобно своему склонному к унынию отцу социал-демократу, она не хотела, чтобы защищали Берлин. Но даже тогда, в своем новом, решительно антинацистском настроении, она невольно поддавалась эмоциональной притягательности героической смерти, обаянию тщетного сопротивления, обреченного на провал, но от этого выглядевшего в ее глазах еще более величественно. Узнав, что ее брат Бертель вскоре будет сражаться в рядах фольксштурма в битве за Берлин, она писала: «Я ужасно боюсь за Бертеля – если с ним что-нибудь случится, мама этого не перенесет. Что касается меня, – с леденящей откровенностью признавалась она, – я была бы готова пожертвовать им, ведь фрау Л. тоже пожертвовала радостью всей своей жизни». Сможет ли смерть Бертеля поставить ее вровень с учительницей, которая уже потеряла мужа? Будет ли это означать, что Лизелотта наконец вступила во взрослую жизнь? [25].

Два дня спустя, 19 апреля, семнадцатилетняя Лизелотта стояла и смотрела, как мальчики из фольксштурма, многие из которых были младше ее, ехали на велосипедах через Фридрихсхаген, чтобы защищать Мюнхенхофе. Она все еще испытывала смешанные чувства. «Я так горжусь нашими ребятами, которые сейчас бросаются против танков, стоит только отдать им приказ, – писала она на следующий день и отстраненно добавила: – Однако их гонят на верную смерть». В ее восточном районе города, обозначенном на немецких военных картах как «сектор Б», никто больше не собирался слушать указания Геббельса и вывешивать флаги в честь дня рождения фюрера. Лизелотта полагала, что большинство жителей города уже сожгли свои флаги и выбросили партийные значки «из страха перед русскими». В то утро Гитлер поздравил и наградил 20 отличившихся в бою мальчиков из гитлерюгенда. На последних в жизни фюрера кадрах можно видеть, как он треплет одного из них по щеке в саду Канцелярии, прежде чем снова отправить их навстречу врагу [26].

Ни у кого больше не оставалось иллюзий относительно скорого советского наступления. Первую в своей жизни поездку на автомобиле Хельга Маурер совершила по дороге, ведущей из Барта на побережье Балтийского моря. Выглядывая из кузова открытого военного грузовика, малышка видела, как позади них убегают вдаль весенние поля. Рядом ее мать держала на коленях крошечную Эдит. Двое ее братьев с пакетом сладких сухарей ехали за ними в другом грузовике. Хельге больше всего запомнился не страх, а волнение, вызванное этим приключением, и то, как она сидела на коленях у одного из солдат: когда их военный конвой поворачивал за угол, и ее братья вместе с крайне важными сухарями пропали из вида, Хельга расплакалась, и солдат взял ее на руки [27].

В Бригиттенхофе под Берлином лояльный и вполне патриотично настроенный школьный учитель средних лет заметил, что его дочь трех с половиной лет ходит кругами по гостиной, выбирая, какие вещи сложить в коляску, если им «придется бежать». Когда 4 апреля завыла воздушная тревога, маленькая Урсель подбежала к матери и сказала ей, что можно ничего не бояться и спокойно укладывать вещи – самолеты пока не прилетят, потому что «добрый Господь позаботится о нас, ведь я каждый день молюсь, чтобы он защитил нас от злых врагов» [28].

Артиллерия Жукова открыла огонь 16 апреля в 5 часов утра, но родители Урсель, как и многие другие беженцы из восточных провинций, до последнего момента ждали, когда им велят собираться. Карл Дамм и его товарищи, помощники на зенитных батареях, лежали в неглубоких траншеях, которые сами выкопали два дня назад. Перед отправкой из Берлина ребятам в спешном порядке выдали французские винтовки времен Первой мировой войны и выделили на каждую роту по несколько однозарядных гранатометов «панцерфауст» – их должно было использовать подразделение Карла, назначенное «охотниками на танки», но по причине нехватки времени их так и не научили с ними обращаться. Около полудня в их окопе стали появляться маленькие неорганизованные группы отступающих – грязных, перепуганных солдат элитной дивизии «Великая Германия». Когда на рассвете Карл сменялся с караула, мальчишки увидели полсотни советских танков, двигавшихся по дороге мимо их окопов. Сержант закричал им, что нужно уходить, и повел их за собой. По дороге они впервые в жизни увидели трупы – мертвые тела своих товарищей в коммуникационной траншее. Их отступление остановил старший офицер – угрожая пистолетом, он приказал им удерживать позиции, пока немецкие танки идут в контрнаступление (пока еще успешное). Однако 1-й Украинский фронт маршала Конева прорвал немецкие позиции на юге, хотя дальше на север батальоны гитлерюгенда еще помогали сдерживать танки Жукова на трех линиях укреплений Зееловских высот. Первый опыт ближнего боя оставил у помощников ПВО люфтваффе чувство глубокой уязвимости, но они держались, подстегиваемые привычкой к дисциплине, юношеским героизмом и страхом попасть в руки русских [29].