Святослав Загорский. Закон Севера

За столько лет совместной жизни с князем Игорем Евдокия уяснила одно – иногда надо уметь усмирять ярость, иначе невозможно выжить. Особенно проявилось это в её поведении после рождения двух сыновей. Теперь женщина была в ответе за результат своих поступков. Каждое слово или действие могло отразиться на детях. Поступать она стала осторожно, основательно обдумывая каждый шаг и слово. Князя Игоря гневить боялась, потому с остальными тот был сдержан, а дома становился страшным зверем. Первую жену Игорь просто-напросто зарубил, а дочь от того брака отправил в монастырь. Но об этом все «забыли» и не вспоминали, как и не было ничего.

Но не только плохим был Игорь. Князь умел любить страстно и щедрым был, а иногда, наблюдая за тем, как он заботится о сыновьях, княгиня даже оправдывала неблаговидные слабости, например, такие, как эти…

В тёмном закутке, в маленьком алькове, сооружённом для того, чтобы сидеть там с книжицей в дневное время, светя голым задом, светлый князь Игорь усердно вдалбливался в подавальщицу. Из-за широкой спины женщину практически не было видно, только слышалось её неровное дыхание да частый стук головой о стену, когда Московский усердствовал чересчур. Муж скорее почувствовал, нежели заметил, что за ним наблюдают. Игорь оттолкнул женщину от себя, подхватывая портки да подвязывая их. Как только подавальщица увидела княгиню, глухо вскрикнула и попятилась убраться поскорее от четы подальше.

Московский князь вздохнул и, словно не заметив супругу, прошатался назад на пир. Евдокия слова не молвила, дёрнула головой вверх, расправила плечи и прошествовала в покои. Муж не раз и не два изменял жене, а её заботой было убрать незаконных отпрысков из жизни вовремя, чтобы те ни в коем случае не могли претендовать на место наследников. Может, сыновья непутёвые получились и в бою не сильны, не дальновидны, как отец, но своих детей не судят, их любят и защищают. А окромя этого хоть так, но женщина могла отомстить за унижения череде красоток, что появлялись и исчезали из столицы, зачастую не без помощи самой княгини. В голове тут же созрел план, и теперь в него входила и Софья, что могла сослужить службу и стать временным другом светлой княгине. Тем более выбор у той не такой уж и большой.

А пока Евдокия размышляла, как ей подстраховать любвеобильного мужа, Ярема присел поближе к раздобревшему от напитков да еды Святославу. По виду его понятно было: расстроен князь сильно.

– Знаю, что говорить будешь. – Злому и рта не дал раскрыть Святослав. – Не осилю я врага, не могу, связан по рукам.

– Я думал, что ты и Осинка…

– Хорошо думал. Я действительно люблю Осинку. – Святослав зло посмотрел на северного голову. – Не знаю, чем меня черт попутал с этой бабой. Напасть на хана не могу. Не сейчас, когда Орда внутри дробится. Нельзя им повод к объединению дать! Проси, чего другого, денег, оружия, коней, даже людей выделю, но секретно. Войско своё не поведу.

– Тогда попрошу тебя, Святослав, о другой мести… – Ярема стукнул кулаком по столу от бессилия, от того, что не смог вызволить ту, по которой пела и его душа.

– Воевода? – сразу разгадал Загорский.

– Да. А чтобы тебе сподручнее было, вот и бумажка имеется, воеводой самолично написанная, что имеет он сговор с местными купцами о продаже моего люда! Что делать с торгашами, ты сам, князь, решай, только если не ты, то мы сами до них доберёмся, а там уже не взыщи…

Святослав нахмурился.

– Прощай, князь Загорский! – Северный голова поклонился, следом за ним поднялся и Бурый, что к за все время ни к еде, ни к напиткам не прикоснулся.

– Прощай, Ярема, – тяжело ответил Святослав, понимая, что прощается не только с головой, но и со всем северным племенем.

Глава тридцать вторая

Сталь ударила о сталь, высекая искру. Мужик в тонко выделанной коже, гибкий, как тетива лука, оскалился и напал. Осинка отвела удар, снова, но от усталости упала прямо в грязь. Против неё стоял лучший охранник хана Бакрыта Тут. Тут возвращал её второй раз в лагерь после того, как северянка сбегала. Однажды Осинка даже дошла до речки, но не успела перейти вброд. Тут выслеживал северянку быстро, остервенело, как бы та ни запутывала следы. Ханский муж не бил её, не пытался насиловать, но она видела, как его, считавшего себя лучшим воином, раздражает обязанность ехать за бабой и возвращать Осинку в стан.

И её вернули. Лагерь был непривычно оживлён, вроде так случалось, когда северянка бежала, но этот раз сильно отличался от остальных. Народа прибыло в пять раз. Воины, профессиональная регулярная армия. По одежде поняла: прибыл другой улус. Больше, сильнее, прибыли те, кого так опасался сам Святослав да каждый русич. Сердце ёкнуло.

Перед шатром хана прямо на земле был разложен золотом расшитый ковёр. На нем сидели и лежали знатные вельможи, сам Бакрыт располагался возле середины, а самом центре мужчина, что великолепием одежды и поведением, отличался от них всех. Вот перед ними и сбросили Осинку. Грязную, со всклокоченными волосами.