Священник Глеб Якунин. Нелегкий путь правдоискателя

Осенью 1991 года грянул гром. В журнале «Огонек» появилась статья Александра Нежного – «Его блаженство без митры и жезла». Те обвинения в адрес митрополита Филарета, от которых поспешил отказаться опальный епископ, приобрели необычайный вес в статье журналиста «Огонька». Александр Нежный опубликовал не только свидетельства из окружения митрополита Филарета, но и рассказ дочери митрополита: «Как и епископ (теперь уже бывший) Ионафан, Вера Медвидь тоже направила письмо Патриарху Алексию II. «Ваше Святейшество, – писала она, – я, дочь Родионовой Евгении Петровны, настоящим свидетельствую, что на протяжении всей моей сознательной жизни, проживая с моей матерью и владыкой митрополитом Филаретом в одной квартире по адресу: Киев, ул. Пушкинская, 5, кв. 16, неоднократно слышала угрозы шантажа с ее стороны, т.е. Родионовой Евгении Петровны, в адрес владыки Филарета, а именно: «Если ты не будешь выполнять мои приказы и будешь умничать много, то я скажу на Священном Синоде, что у тебя есть от меня родные дети, и тогда ты пойдешь с мешком по городу Киеву». Владыка Филарет этого очень боится и вынужден идти у нее на поводу даже во всех церковных вопросах, например, при выборе епископов и их назначении. С помощью этого шантажа Евгения Петровна овладела всей экзархией…» С Верой я познакомился. Это маленькая, хрупкая женщина с голубыми глазами и чуть скуластым, бледным лицом. В своей двадцатишестилетней жизни она успела испытать столько унижения, обид и боли, что было бы лишь справедливо, если судьба дала бы ей теперь то, о чем она мечтает больше всего: покой»⁴.

Архиепископ Ионафан (Елецких)

Перечитывая эти строки, поневоле испытываешь сочувствие к митрополиту Филарету. Евгения Петровна буквально вила из него веревки. Причем изгадила жизнь своим детям, которые осмеливались прекословить ей: «Фотограф митрополита Филарета вспоминал: «Евгения Петровна любит роскошно одеваться и подыскивает себе наряды, о которых не может даже мечтать обычная советская женщина. Я был приглашен однажды снять ее гардероб. Занятие оказалось довольно утомительным. Дорогие вещи, красивые вазы, иконы – это, так сказать, фон, на котором я снимал Евгению Петровну в разных нарядах. Она хотела себя увековечить, а я в тот вечер вышел на улицу, поглядел, как возвращаются после работы домой загнанные жизнью люди, и мне стало тошно от этой великосветской дамы с ее не очень хорошим вкусом, – он помолчал. – Дети? Я с ними дружил. Жили в роскоши, а воспитывала их улица. Веру они отдали очень рано за студента семинарии, Любу тоже… Андрей сидел в тюрьме. Евгения Петровна не способна никого любить. Она на всех смотрит как на вещи… как на орудия своей интриганской деятельности»⁵. Евгения Петровна не могла простить митрополиту Филарету проигрыша на выборах патриарха. Она постоянно укоряла его, подталкивая порой на необдуманные поступки.

Глава XIX Августовский путч

Между тем жизнь в Советском Союзе шла своим чередом.

Политика «гласности», объявленная Михаилом Горбачевым в конце 1986 года, привела к тому, что оказались расшатанными устои советской идеологии. Никто не предполагал, что советская империя – это колосс на глиняных ногах. Достаточно было в течение несколько лет публиковать в журнале «Огонек» и газете «Московские новости» правдивые материалы о большевиках, чтобы большевистская идеология прекратила свое существование. В конце 80-х годов нарастало противостояние между первым президентом СССР, Михаилом Горбачевым, и признанным лидером оппозиции, Борисом Ельциным. 12 июня 1991 года Борис Ельцин был избран президентом Российской федерации. После избрания его основными лозунгами стали борьба с привилегиями номенклатуры и независимость России от СССР. 10 июля 1991 года Борис Ельцин принес присягу на верность народу России и российской Конституции и вступил в должность президента РСФСР.

Александр Яковлев, сподвижник Михаила Горбачева, «архитектор перестройки» вспоминал об этом времени: «Годы, начиная с 1991-го, – это годы неиспользованных, а вернее – в известной мере потерянных возможностей. Итак, бурное лето 1991 года. Быстро нарастало напряжение в военно-партийной элите, равно как и в демократическом лагере. Те и другие рвались к власти. В чиновничьих аппаратах Москвы вслух заговорили о какой-то надвигающейся беде, но какой? Во второй половине июля зашел ко мне перед отпуском профессор Наумов – консультант по делам реабилитации. Я рассказал ему о своих опасениях относительно возможности государственного переворота и о предупреждениях в связи с этим, направленных мною официально Горбачеву. Поговорили о том, о сем. Я спросил его: «А кто, по-твоему, станет во главе возможной авантюры?» Наумов пожал плечами. Когда он уходил, я бросил вслед: «Думаю, что Олег Шенин». Я действительно считал, что именно Шенин возглавит какой-то реваншистский демарш: как-никак, секретарь ЦК, амбициозен, крут, с мозгами, вареными на сталинском бульоне.

Президент СССР Михаил Горбачев