Свеча Хрофта

Хрофт видел, как скорчился, цепляясь за чье-то копейное древко, Велунд. Дирк катался по земле, вырывая пальцами куски дерна. Сознание, парализованное болью, заволакивало тьмой, но Хрофт не позволял себе упасть. Еще звенели клинки, но большая часть сражающихся, внезапно освободившись от пут заклятья, ошеломленно озиралась по сторонам, не понимая, как привычный им мир сменился в одно мгновение другим, чужим и неведомым.

Рунгерд вскрикнула, бросила изумленный и испуганный взгляд на Отца Дружин, но тот не мог ответить ей на невысказанный вопрос. Хрипло застонал, опускаясь на землю, Велунд. И Рунгерд бросилась к нему, подхватила, уложила на траву.

Хрофт не видел, что было дальше. Мир померк перед его глазами, рассыпался тысячами черных и серых мух, но он продолжал стоять. Покачнулся, и чья-то рука поддержала его. Горячая, сильная рука.

— Я здесь, Великий Один, — прошептал рядом женский голос. Хрофт уцепился за тепло этой руки, всеми силами стараясь напитать им свое пустеющее, как разбитый сосуд, тело. И душный полог беспамятства, уже почти накрывший его с головой, начал редеть и таять. Владыка Асгарда убрал со своего плеча удержавшую его руку. Светлокосая воительница понимающе склонила голову и отошла.

И Хрофт осознал, что изменилось вокруг за эти несколько мгновений. Чудовищный гвалт боя сменился тишиной. Такой полной, что стало слышно, как звенит высоко в небе равнодушный жаворонок. Сотни воинов, настороженные, напряженные, выставив перед собой кинжалы, мечи, приготовившись стрелять в первого, кто двинется на них, люди, вырванные волей слуг Хаоса из своих миров и своих битв, ждали, чтобы нашелся хоть кто-то, кто объяснит им, что случилось.

Хрофт поднял вверх раскрытую ладонь, призывая всех слушать. И тотчас неловко опустил руку. Тысяча глаз обратились на него. Люди ждали. И Хрофт понял, что должен сказать хоть что-то. Должен прекратить эту бойню, успокоить людей, заставить их сложить оружие. И не находил слов.

Минута показалась вечностью. И тут справа, там, где замер развороченный гномами железный клоп, послышались грохочущие шаги. Подкованные сапоги ступали по железу.

— Слушайте! — разнесся над головами замерших в ожидании воинов высокий и звонкий девичий голос. — Вы, славные воины многих эпох и многих миров! Вы сражались храбро. Поэтому вы оказались здесь. Путь этот открыт лишь самым отважным. Увы, по нему нет возврата. Все, что было дорого вам раньше, осталось там, откуда вы пришли: ваши прошлые жизни, ваши семьи, то, за что вы готовы были отдать жизни, — все это ушло. Вам больше не вернуться в свои дома, не обнять жен и детей. Но за то, что вы бились отважно и отчаянно, вам дарована не смерть, а новая жизнь. Новая судьба. Стать воинами бога. Великий Один, Владыка Асгарда, даровал вам право стать частью его армии.

Руни, сверкая глазами, указала рукой на Хрофта. Он был ошеломлен тем, как вдохновенно и самозабвенно она лгала толпе настороженных, напуганных, потерянных людей, готовых от любого неверного слова броситься друг на друга, как бросались совсем недавно. Отцу Дружин не оставалось ничего другого, как вновь поднять руку в приветственном жесте. Подошедший Рихвин едва заметно подтолкнул его к развороченной машине, на броне которой, тоненькая как свеча, пламенно говорила Руни.

— Вы никому и ничего не должны. В этом право смертных. Но сейчас вы стоите в начале пути, который приведет к бессмертию. Вы вольны уйти и искать себе место в этом мире, жить в нем, зная, что прежней своей жизни вы уже не в силах вернуть. Или вы можете присоединиться к воинству Древнего Бога, Великого Одина. Подойти к престолу Новых Богов и попросить их возвратить вас в ваши миры, в ваши дома, к вашим семьям. И он, — Руни вновь указала на сурово хмурящегося Хрофта, — единственный, кто приведет вас к Новым Богам. Потому что он — бог. Я — Рунгерд, дочь мечника Торварда, по прозвищу Девчонка. И эти люди в зеленых плащах — мои воины. И я говорю сейчас всем вам, и тем, кто назвал меня своей госпожой, вверил свои жизни и отдал свои мечи, и тем, кто видит меня впервые. Я присягаю на верность моему богу.

Рунгерд ловко и легко спрыгнула с брони, широким размашистым шагом подошла к Хрофту и торжественно преклонила колено, положив к ногам Отца Дружин свой меч, и, чуть помедлив, вынула из-за голенища уже виденный однажды Хрофтом нож — нож, что больше десяти лет назад Отец Дружин передал через хединсейского тана Брану Сухая Рука.

— Родитель Ратей, Великий Один, мудрейший из асов, прими мой меч и мою верность.

Девушка опустила голову, покорно ожидая решения своей участи. Она не допустила ни одной ноты фальши. Ее устами словно говорил неугомонный Локи. Только он среди асов умел лгать так, что небо и земля не смели усомниться в правдивости его слов. Отец Дружин положил руку на плечо девушке и громко, так, чтобы слышало как можно больше народа, произнес:

— Я принимаю твою клятву, Рунгерд, дочь Торварда.

— Я — Ландхильд из Йорна-на-Кее, воительница из народа ангхов. Прими и мой меч, Родитель Ратей, и мою верность.