Свеча Хрофта

Скоро на аллеях не осталось ни души. Лишь вдалеке торопливо шагал по направлению к автобусной остановке мужчина-прохожий. Уже не юноша, немногим за сорок, он шел легкой и скорой походкой. Но, несмотря на это, сразу становилось понятно, что он привык к другому способу передвижения. Его дорогая обувь и стрижка выдавали человека, привычного к достатку. А гримаса брезгливости и досады на не очень красивом, но мужественном лице подсказывала, что он без особенной охоты расстался этим вечером с личным авто, чтобы прогуляться по аллеям парка. Запахнув поплотнее светлый щегольской плащ, незнакомец с плохо скрываемой тревогой оглянулся назад, на пустынную тишину аллеи и заволакивающие небосвод белесые пряди облаков.

Вздрогнул, когда в его кармане завибрировал мобильный, и сердито, холодно и односложно минуту или полторы отвечал невидимому собеседнику, который, судя по всему, спешил извиниться за то, что не может прийти на назначенную встречу.

Предпоследний автобус уже миновал поворот, мелькнув над перилами железнодорожного моста, и ненадолго пропал из виду, скрывшись за разросшимися кустами боярышника вдоль дороги.

Одинокий прохожий прибавил шагу, надеясь успеть к остановке вовремя. Крепко выругавшись вполголоса, он повертел в руке телефон, словно раздумывая, не был ли слишком мягок с тем, кто заставил его тащиться по такой погоде вечером в парк. И не заметил, как за его спиной в сплошной пелене облаков образовался просвет, который тотчас затянулся. Но вокруг того места, где он мелькнул, тучи начали закручиваться, наливаясь грозовой темнотой. То тут, то там в иссиня-черной облачной воронке и в набухших тьмой краях туч вспыхивали желтыми змейками молнии. Но бархатную глубокую тишину не нарушило ни единого раската грома. Поэтому одинокий прохожий в светлом плаще обернулся лишь в тот момент, когда из черного жерла небесной воронки с оглушительным треском и воем вырвалась она. Дикая охота.

Встревоженные вороны тучей поднялись с тополей и берез. Кони неслись к земле с невероятной скоростью, но неумолимые всадники все равно торопили их, заставляя копытами рвать в клочья облака. Первый жеребец, великолепный белоснежный конь, намного опередил остальных. Он неистово молотил воздух восемью копытами, а всадник — угрюмый крепкий одноглазый старик с копной седых волос, на висках небрежно заплетенных в косы, — все еще держал перед собой Черный меч. Но по мере того, как копыта коня начали задевать верхушки берез, всадник вложил меч в ножны и уверенным и привычным движением переложил в правую руку копье с красным древком.

— Рихвин, — крикнул он застывшему в изумлении незнакомцу в светлом плаще, казалось, позабывшему о скрывшемся за поворотом автобусе и в ужасе уставившемуся на спускающихся с небес всадников. — Ты думал скрыться от меня здесь? Думал, я не пойду за тобой в закрытый мир?

Изумление того, к кому обращался предводитель летевшего с небес воинства, длилось недолго. Тот, кого назвали Рихвином, стряхнул с себя оцепенение и, точно повинуясь старинной привычке, сложил ладони, словно закручивая в них невидимый шар. Но ничего не произошло, и мужчина, отчаянно выругавшись, вынул из кармана плаща пистолет. Прицелился и два или три раза выпалил в белоснежного восьминогого жеребца и его хозяина. Грохот выстрела утонул в гиканье всадников и ржании возбужденных гонкой коней.

Рихвин бросил пистолет и побежал. Слейпнир настиг его у самой дороги.

— За Упорядоченное! — Копье с красным древком молнией мелькнуло в воздухе. Острый наконечник пробил обернувшемуся на мгновение Рихвину грудину и вышел под лопаткой. — И за Руни… — слышным лишь коню шепотом добавил Хрофт, мощной рукой поднимая копье в воздух. Рихвин был еще жив. Он ухватился за красное древко руками, и его предсмертный крик смешался с радостными возгласами всадников. Лишь двое из них не встретили этой победы над очередным слугой Хаоса ликующими воплями: высокий темноволосый юноша-полуэльф и скакавший рядом с ним бородатый альв в просторном балахоне колдуна.

Все это не заняло и пяти минут. Воронка над головами всадников начала стремительно вращаться, раскручиваясь в обратном направлении. И воинство Древнего Бога спешно повернуло коней. Словно неведомой силой, их потащило по темнеющему небу вверх, в черное жерло воронки. И скоро в ней исчез и Один, и его воины, и незадачливый посетитель парка, как жук насаженный на копье с алым древком.

Когда приземистый грязно-желтый автобус выполз наконец из-за поворота дороги, на остановке не было никого. Только по асфальту, до которого так и не сумел добраться Рихвин, ветер тащил первый, окровавленный с одного бока осенний лист.