Свадьба собаки на сене

– Устал? Что-то случилось? – воскликнула Мила и, не дождавшись ответа, помчалась на кухню. Оттуда она прокричала: – Мой руки, все уже на столе!

Илья положил кожаную папку на стол, снял ботинки, сунул ноги в тапочки и прошел в ванную. Несколько секунд он любовался своим отражением, потом вымыл руки, взял со стеклянной полочки флакончик, понюхал его. Запах был слабее тех, что доносились из кухни. В груди Ильи шевельнулась признательность. Ему было хорошо у Милы. Здесь всегда вкусно пахло. Здесь было тихо, уютно, здесь никогда его не ждали в плохом настроении, не донимали капризами, не выговаривали претензии. Здесь было очень хорошо, почти как дома. Илья еще на мгновение задержался у зеркала, а потом громко произнес:

– Знаешь, хотел купить тебе духи. В магазине приглядел. Такой большой флакон, темный, почти черный.

– Да что ты! – донеслось радостно из кухни.

– Ну! Классный такой флакон. Красивый. А потом подумал, что у тебя могут такие быть. Или другие, лучше, – сообщил он Миле, войдя на кухню, причем тон у него был такой, словно он уже собирался вручить ей этот подарок.

– Садись, – пригласила Мила его к столу.

Разочарования в голосе Милы Илья не заметил. Он был доволен собой. Он был добр и великодушен. Он был благополучен. Он сам был почти подарком для этой не очень красивой девушки.

– Так, супчик! – Он придвинул к себе большую тарелку. Мила быстрым движением присыпала наваристую жидкость рубленой петрушкой.

– Вот, теперь можно есть. – Она опять встала к плите.

– Вкусно, – кивнул Илья.

– Вот и отлично, – просто сказала Мила, но довольная улыбка задержалась на ее лице. – Как у тебя на работе? Что-то случилось?

– Почему?

– Ну, ты никогда не приезжаешь в среду. Вот я и подумала…

– Соскучился, – бросил Илья значительно.

– Я тоже. – Мила обернулась. – Я тоже очень скучаю в середине недели. Именно в среду мне кажется, что выходные никогда не наступят.

Мила и Илья встречались по выходным. В ночь с субботы на воскресенье Илья оставался у нее. В эти дни маму Ильи навещали подруги, и она не могла упрекнуть сына в невнимании.

– Ну, ты же знаешь… – Илья сосредоточился на супе, однако и за разговором следить успевал.

– А на второе – рыбные котлеты. И салат. Я решила, что ты обойдешься без картошки. Вон рубашка на животе не сходится. Ты прибавил в весе. – Мила озабоченно оглядела Илью.

– Будет тебе. – Тот притворно оборвал ее. Но было видно, что он доволен такой заботой.

– Нет, нет, я, пожалуй, меню тебе составлю. Будем придерживаться.

– Не знаю, отчего это я поправляюсь. У меня-то пообедать не получается иногда!

– Надо думать! – поддакнула Мила. – С такими нагрузками.

Мила точно не знала, какая работа у Ильи. То есть она знала, что он каждый день ездит в какой-то комитет, где занимает пост директора по развитию, ведет безостановочную борьбу с неким Бородачевым, который «не желает учитывать интересы всех». Так почти каждую неделю говорил Илья. В глубине души Мила желала, чтобы Илья подробнее описывал свою деятельность, но вслух никогда этого не произносила. И сейчас Мила еще раз засвидетельствовала свою лояльность:

– Понимаю, у тебя столько дел, такой напряженный график. Ну а если взять обед на работу? На машине ведь ездишь!

– Ну да кто… – Тут Илья замолчал. Тут они оба зашли на запретную территорию – разговоры об Илюшиной маме, как правило, приводили к ссоре.

– Ты пойми, достаточно яблока и кусочка сыра. Перекусил – и уже легче. И уже не будешь набрасываться на еду…. Ваши походы по ресторанам совершенно не помогают здоровью. – Это была разведка со стороны Милы. Она боялась, что в будни, когда Илья предоставлен сам себе, когда он подвержен влиянию матери и коллег, тогда-то и может случиться нечто, что приведет к их расставанию.

– Ты же знаешь, рестораны – это редкость. Это раз-два в неделю!

«Господи! Это же никаких нервов не хватит! Два раза в неделю!» – Мила разволновалась не на шутку. Илья был такой статный, такой красивый, такой добропорядочный! Все его жесты барчука, баловня, москвича в сотом поколении представлялись ей сейчас верхом аристократизма. Ей так страшно было потерять его, а вместе с ним и надежду на свадьбу, семью, детей.

– Я так переживаю… – вдруг просто сказала Мила и присела рядом с Ильей.

– Да ты что? Что ты? Максимум, что мне грозит, так это гастрит! – Илья, занятый собой, понял ее по-своему.

Мила, несмотря на мелодраматизм ситуации, не могла не улыбнуться. В этой последней фразе был весь Илья, с его самомнением и уверенностью, что на свете есть всего несколько человек, заслуживающих пристального внимания. И в это ограниченное число входит он сам и его мама. Мила не разубеждала его в этом.

– Гастрит – тоже приятного мало, – ответила она и подложила Илье добрую порцию салата.