Сущность христианства

Конечно, можно и даже должно обосновать личность путем естественным, но это будет возможно только тогда, когда мы перестанем бродить в потемках мистицизма, выйдем на свет действительной природы и заменим понятие личного Бога понятием личности вообще. Наша ошибка состоит в том, что мы соединяем природу с понятием личного Бога, сущность которого составляет именно освобожденная, отрешенная от гнетущей силы природы личность. Такое сочетание равносильно тому, как если бы я смешал божественный нектар с брауншвейгским пивом, чтобы придать небесному напитку большую крепость. Конечно, составные части животной крови нельзя извлечь из небесного напитка, питающего богов. Однако продукт возгонки возникает только путем улетучивания материи, как же можно искать в сублимированной субстанции ту именно материю, от которой она отделена? Безличную сущность природы нельзя объяснять из понятия личности. Объяснять — значит обосновывать; но если личность есть истина, или вернее, высшая, единственная истина, то значит, природа не имеет существенного значения и следовательно не имеет никакого существенного основания. Единственным удовлетворительным объяснением является здесь творение из ничего; ибо оно свидетельствует лишь о том, что природа есть ничто, и таким образом точно определяет то значение, которое имеет природа для абсолютной личности.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Тайна Промысла и творения из ничего

Творение есть изреченное слово божие, слово творческое, слово внутреннее, тожественное с мыслью. Изречение есть акт воли, следовательно, творение есть продукт воли. Человек в слове божием утверждает божественность слова, а в творении утверждает божественность воли и при этом не воли разума, а воли воображения, воли абсолютно субъективной и неограниченной. Творение из ничего есть вершина начала субъективности. Вечность мира или материи свидетельствует только о существенности материи; а творение мира из ничего говорит о ничтожестве мира. Начало той или другой вещи непосредственно предполагает ее конец, если не в смысле времени, то в смысле понятия. Начало мира есть начало его конца. Как нажито, так и прожито. Воля вызвала мир к существованию, воля же обратит его в ничто. Когда? Время безразлично. Бытие или небытие зависит только от воли. Воля, утверждающая бытие мира, есть, или по крайней мере, может быть волею, отрицающею его. Поэтому существование мира есть преходящее, произвольное, ненадежное, т. е. ничтожное.

Творение из ничего есть высшее выражение всемогущества. Но всемогущество есть не что иное, как субъективность, освобождающаяся от всяких объективных определений и ограничений и прославляющая свою свободу, как наивысшую власть и сущность. Всемогущество есть способность полагать субъективно все действительное как недействительное, все представляемое как возможное; оно есть сила воображения или сила воли, тождественная с силой воображения, сила произвола[49]. Самое знаменательное, самое сильное выражение субъективного произвола есть прихоть, своенравие. «Богу угодно было вызвать к существованию мир телесный и мир духовный» — неопровержимое доказательство, чю собственная субъективность, собственный произвол рассматриваются, как наивысшая сущность, как всемогущий мировой принцип. Творение из ничего, как акт всемогущей воли, относится поэтому к категории чудес, или вернее, оно есть первое чудо не только по времени, но и по значению — принцип, из которого сами собой вытекают все дальнейшие чудеса. Доказательством этого служит история. Все чудеса оправдывались и объяснялись всемогуществом, создавшим мир из ничего. Тот, кто сотворил из ничего мир, разве не мог превратить воду в вино, заставить осла говорить человеческим языком, из камня извлечь воду? Но чудо, как мы увидим дальше, есть только дело и предмет воображения, следовательно, творение из ничего есть первое чудо. Поэтому учение о творении из ничего объяснялось, как сверхъестественное, недоступное разуму; и в пример приводились языческие философы, утверждавшие, что мир создан божественным разумом из существовавшей ранее материи. Но этот сверхъестественный принцип есть не что иное, как принцип субъективности, достигший в христианстве неограниченного развития. Древние философы не были настолько субъективны, чтобы понимать субъективную сущность в смысле исключительно абсолютной сущности; ибо они ограничивали субъективность созерцанием мира или действительности — мир же быть для них истиной.