Сухарева башня

– Э, молодой ты еще, – сказал Дымовицкий со странной жалостью. – Знаю, что ты чувствуешь, все понимаю. Сам такой был. Под пули лез, жизнью рисковал на ровном месте… Как же! Республика в опасности, надо бороться с бандитизмом… Хочешь совет, Ваня? – Он сложил руки кончиками пальцев и подался вперед. – Плюнь.

– На что?

– На все. На Лариона, на Карпа, на… и на погибших ребят тоже. Извини, что говорю это, но они сами виноваты. Раз туман, надо было удвоить бдительность и не собираться в одной комнате. А с Сонькой не патефончики надо было слушать, а пару раз двинуть ей в зубы, чтобы место свое знала. Чтоб была тише воды, ниже травы. Эта мразь только силу понимает, больше ничего.

Вернулась Степанида Ивановна, внесла тарелку с хлебом и колбасой, поставила на стол чашки и снова удалилась. Опалин сидел у стола, бледный и мрачный. Разговор не клеился, нить, на которую он рассчитывал, расползалась у него в руках.

– Послушай, ты же ловил Стрелка… – начал он.

– Ну, ловил. По всему Союзу за ним гонялся. И что в итоге? Поймал его случайно какой-то олух, а выпустили по очередной амнистии. Как работать в таких условиях, я тебя спрашиваю? Когда мы их ловим, а другие отпускают?

– Сейчас суды стали строже, – пробормотал Опалин, чтобы что-нибудь сказать.

– Да? А Шмидту это поможет? Или, может быть, Мите Рязанову? – Дымовицкий нахмурился. – Нет, Ваня. Я этим заниматься не буду, и не проси.

– Да при чем тут заниматься! – закричал Опалин. – Я только совета спросить хотел!

– Не ори на меня в моем доме! – рявкнул бывший агент, и несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. На скулах хозяина дома проступили красные пятна. Опалин видел, что разговор об убийстве коллег, которых его собеседник знал лично, задел Дымовицкого куда серьезнее, чем он пытался показать, и потому решил не обижаться.

– Мне нужен только совет, – упрямо повторил юноша, тряхнув головой, потому что давно не стриженная челка лезла ему в глаза. – Как его можно поймать, на чем подловить… Ты же все о нем знаешь!

Дымовицкий усмехнулся, откинулся на спинку дивана.

– Э, Ваня… Да что я знаю…

– Может быть, у него есть враги, которые могли бы вывести на него?

– Враги?

– Серьезные. Такие, которые спят и видят себя на его похоронах.

– Это вряд ли, – вздохнул Дымовицкий. – Он сам всех хоронил до того, как они становились ему опасны. Разве что Ярцев… Но он, как я слышал, отошел от дел.

– А кто он?

– Ты что, не слышал о нем?

– Ты же сам сказал, что он отошел от дел, а я в угрозыске не так давно. Чем он занимается?

– Он бывший медвежатник, – буркнул Дымовицкий. – То есть так он себя величает. – Последнее слово, не слишком характерное для его лексикона, он произнес, выразительно подчеркнув голосом.

– Значит, по сейфам работает, да?

– Да какое по сейфам, – рассердившись, заворчал бывший агент угрозыска, – это он так, пыль в глаза пускает. На самом-то деле он такой же, как Ларион. Убийца и грабитель. Ты досье его почитай, сам все поймешь.

– Это хорошо, что они два сапога пара, – сказал Опалин, подумав. – А чем ему Стрелок насолил?

– Брата его убил. У Сидора Ярцева брат был главный помощник. Только вот играл он нечисто, а Стрелок этого не любит.

– В карты играл?

– Ваня, ты что как маленький? Все тебе разжевывать надо? В карты, конечно…

– Значит, Ярцев имеет зуб на Стрелка? Отлично. Где его можно найти?

– Выбрось это из головы, – жестко сказал бывший агент. – Он не станет даже разговаривать с тобой.

– И пусть. Я сам с ним поговорю. Как его найти?

– В трактире у Сухаревой башни. А пьешь ты зря. Ой, зря.

– С чего ты взял, что я пью? – насупился Иван.

– От тебя пивом пахнет.

Опалин открыл рот, но тут же опомнился.

– Я немного выпил… Мне в пивной надо было кое-что узнать… Что за трактир? Их там много…

– Теперь всякий трактир чайной-столовой прозывается, – усмехнулся Дымовицкий, который, казалось, даже не слушал его жалких оправданий. – Во как! Хозяин Кутепов, остальное выяснишь сам. Тебе на пальто материя не нужна?

Опалин насупился.

– Спасибо. Мне ничего не нужно.

– А то могу уступить со скидкой. И портного посоветовать такого, который лишнего не отрежет. А?

– Я же сказал: не нужно.

Несколько мгновений Дымовицкий пристально смотрел ему в лицо.

– Ничего у тебя, Ваня, не получится, – проговорил он неожиданно. – Принципиальный ты, а это плохо. В жизни выигрывают гибкие, понимаешь? Кто вовремя умеет смириться и отползти в угол. Знаешь что? – Он хлопнул по столу ладонью. – Иди ко мне работать.

– Зачем? – изумился Опалин.

– Как зачем? За деньги. Будешь за товаром присматривать, иногда в очереди постоять придется, но это редко бывает.

– Ты из спекулянтов, что ли? Которые товар в магазинах скупают, а потом втридорога его продают?

– Почему сразу спекулянт-то? Я просто считать хорошо умею, Ваня. Разве ж я виноват, что у нас даже достаточно ситца произвести не могут? Паршивого, черт возьми, ситца. Не говоря уже о других товарах…

Опалин хотел сказать резкость, но неожиданно сдался. Прав был его собеседник, кругом прав. И чернила дрянные, и с мясом то и дело перебои, и…

– Ты меня первый раз в жизни видишь и сразу предлагаешь к тебе идти?