Судьбы местного значения

– Вестфальский, – ответил майор, – если чуть подшлифовать.

– Хм, хорошо, раз так. Ладно, что там дальше?

– Два перехода тут и тут один. Первые ничего существенного – обычные окруженцы. Последний жетон СД доставил, это с которым Лукин разбирался. Но на этом всё.

– Что по Юго-Западному фронту?

Дверь открылась, и в кабинет вошел Меркулов.

– Здравствуйте, товарищи! – поздоровался он с порога, затем шагнул в сторону, пропуская в кабинет невысокого мужчину в галифе и гимнастерке без знаков различия.

Знакомое узкое лицо с крючковатым носом, высокий лоб, глубоко посаженные глаза, которые мгновенно пробежались по лицам присутствующих.

– Яков Исаакович! – радостно воскликнул Судоплатов. – Здравствуй, Яков!

– Здравствуй, Павел! – хрипло поздоровался вошедший.

Старший майор вышел навстречу, порывисто обнял, потом отстранился и, оглядев с головы до ног, сказал:

– Похудел ты, ох как похудел!

– Таки не на курортах находился, сам знаешь, – проворчали в ответ.

– Да, не на курортах, – согласился Судоплатов. – Отдохнешь, или сразу за работу?

– А ты как думаешь? – ворчливо спросил Яков Исаакович.

Павел Анатольевич дружески сжал плечо и повернулся.

– Тогда познакомься – капитан госбезопасности Горянников. Иван Савельевич, это мой старый товарищ, мой наставник – Яков Исаакович Серебрянский.

– Горянников? М-м-м, Тагильское управление? – спросил Яков Исаакович Горянникова.

– Так точно! – ответил капитан, не удивляясь такой осведомленности. – Банда Красилина?

– Она, – подтвердил Серебрянский. – Прогремели вы тогда…

Бывший старший майор и капитан крепко пожали руки. Затем Серебрянский поздоровался с Маклярским, после чего устроился в глубоком кожаном кресле, стоявшем у окна, и сказал:

– Таки говорите – для чего вы меня вытащили?

– Для работы, Яков Исаакович, для работы, – сказал Меркулов. – И за это вон Павлу спасибо скажи, все пороги тут отбил ради тебя.

– Спасибо, Паша.

– Да чего уж, – Судоплатов отмахнулся, – сочтемся. Ты тут, Яков Исаакович, свежим глазом посмотри и мнение свое составь. Михаил Борисович, лист под номером двенадцать подай.

Маклярский вынул из папки нужный листок и протянул Серебрянскому. Тот прищурился, вглядываясь в текст. Лицо его в удивлении разгладилось, брови поползли вверх. Он недоверчиво взглянул на сотрудников особой группы, но ничего не сказал, вернулся к тексту.

– Четвертого августа в Старо-Борисово пройдет совещание командующих и начальников штабов вермахта. Будет присутствовать рейхсканцлер Адольф Гитлер, – прочитал вслух Яков Исаакович. – Четырнадцатого августа в Барановичи прилетит рейхсфюрер СС Г. Гиммлер, после чего проследует в Минск для инспекции концлагерей и гетто для евреев. Посетит картинную галерею и оперный театр Минска.

Серебрянский перевернул лист, проверив, есть ли еще записи, вернулся к тексту, перепроверил прописанные даты, покачал головой и спросил:

– Откуда это пророчество?

– Это ты, Яков, верно подметил, – хмыкнул Меркулов. – Самое что ни на есть пророчество.

– Давай, Яков Исаакович, сделаем так, – сказал Судоплатов, беря объемную папку и подавая её Серебрянскому, – вот тебе документы. Изучай пока, а мы другим делом займемся. Как закончишь, мы на все вопросы ответим. Итак, товарищи, продолжаем по Юго-Западному фронту…

Теперь все эволюции на участке озвучивал Маклярский, остальные отмечали это на карте и отражали в блокнотах. До утра 28 июня обстановка не отличалась от прогноза из тетради, но потом начались расхождения. Танковый корпус под командованием генерала Рябышева нанес удар на Берестечко и следом на Дубно. Далее корпуса нанесли удар в тыл танковых армий Клейста и Гудериана, после чего оба, посчитав угрозу своим тылам, свои армии развернули, и завязалось самое масштабное танковое сражение…

– Имеется записка из штаба фронта, составленная по нашей просьбе, – сказал Павел Анатольевич. – Судя по штабному плану, направления ударов не соответствовали, вместо атаки на Радехов последовал удар на Берестечко. Общее командование осуществлял товарищ Жуков.

– Жуков? – удивился комиссар третьего ранга. – А Кирпоноса что, отстранили?

– Работал как штабист, а общее командование было на Георгии Константиновиче.

– С чего Жукову брать командование на себя, практически отстраняя командующего фронтом? Впрочем, вышло неплохо, – Меркулов задумался. – Это личная инициатива, работа штаба или влияние фигуранта?

– Инициатива исходила из восьмого мехкорпуса генерал-лейтенанта Рябышева, – ответил Судоплатов, – Первоначальный план битвы разработан начальником штаба фронта генерал-лейтенантом Пуркаевым, но план отклонили, как… э-э-э… недопустимый. Переработали с ударом на Радехов. Но это стало известно противнику.

– То есть была утечка? – встрепенулся Меркулов.

– Каким образом немцам стали известны планы, еще надо разобраться, – ответил Судоплатов, – это важный вопрос. Однако вернемся к хронологии. После трудного марша и нескольких боев вдруг возникает план, похожий на пуркаевский, но… э-э-э, более продуманный. Не от обороны, а с занятием ключевых позиций и удержанием оных. И предлагает его бригадный комиссар Попель.