Судьбы местного значения

– Эх, ты ж… – выдохнул побледневший Макаров.

И вдруг окрик:

– Что тут происходит?

Обернулись. Лодка уже подошла к берегу, и неизвестный в командирской гимнастерке и с петлицами капитана спрыгнул в воду.

– Что тут происходит? – повторил капитан, подойдя ближе.

А петлички-то пехотные, отметил про себя лейтенант. Чуть больше тридцати. Держится уверенно и взгляд пронзительный.

– Лейтенант госбезопасности Чичерин. Предъявите ваши документы, – потребовал лейтенант, проигнорировав вопрос.

Капитан удивленно поднял бровь. Посмотрел на подобравшегося сержанта, отошедшего на пару шагов красноармейца, что удобнее перехватил мосинку. Затем взглянул чуть выше, как раз туда, где должен быть Абадиев. Посмотрел на лейтенанта. Прищурился. Чичерин заметил, что сопровождающий капитана боец усмехнулся. Уверены в себе? Точно в лесу еще кто-то имеется.

– Хорошо, – кивнул капитан, – документы я предъявлю, но с условием, вы тоже покажете свои.

Чичерин помедлил немного, наблюдая, как из кармана капитана появляется малиновая книжка. Что слегка удивило и напрягло. Так удостоверение НКВД выглядит. Еще один Иванов-Петров-Сидоров? Только для разнообразия капитан. Тогда почему в пехотку обрядился?

Под требовательным взглядом Чичерин вытянул из кармана свое удостоверение, но протягивать не спешил, как и капитан. Бросил быстрый взгляд на лес – сколько там людей затаилось?

– Лейтенант? – капитанская рука с документом начала движение.

Обменялись документами…

Степаненко следил за обоими командирами, одновременно успевая посматривать по сторонам. И неожиданно заметил синхронность в действиях. Капитан и лейтенант, изучая документы, сначала сличили фото, одновременно посмотрев друг на друга, потом прочитали текст, а затем, разогнув книжки, вгляделись в скрепки. Судя по выражениям – ржавчину нашли оба. Следом они почему-то понюхали документы.

Сержант вдруг понял – это не ряженые, как предполагалось поначалу. Свои. Только вопрос – откуда простой капитан знает такие приметы? И его пронзила догадка…

– Все в порядке, товарищ лейтенант, – сказал капитан, отдавая книжку.

А Чичерин, забрав свой документ, промедлил.

Капитан с невозмутимым лицом выудил из кармана сложенный бумажный лист.

– Прочитайте, лейтенант.

Чичерин вернул удостоверение, развернул бумагу и застыл. Мощный документ. Если только не «липа». Хотя нет, не «липа». Видел такой раз, когда с проверкой в отдел приезжали.

– Если этого мало, то имеется еще кое-что, – произнес капитан.

– Нет, все в порядке, – ответил Чичерин, отдавая бумагу.

– Тогда я повторю вопрос, – сказал капитан, убирая в карман документы, – почему вы убили пленного?

– Почему? – обозлился Юрий. – А вы видели, что эти сволочи с егерем сделали?

И Чичерин, развернувшись, начал быстро подниматься на холм.

– Идемте, товарищ капитан госбезопасности…

– Сержант, – обернулся тот к своему бойцу, – найди весла и за остальными.

– Есть!

А капитан стал подниматься к дому. Обойдя растянутые на простеньких вешалах сети, подошли к бронетранспортеру.

Капитан невольно сглотнул, но взгляд не отвел. На сколоченных крестом досках лежал полуголый человек. Руки и ноги прибиты большими гвоздями. Глаза выколоты, на груди вырезана звезда…

– Почему сразу не сняли… – спросил капитан хрипло. Но тут же поправился: – Да, понимаю, не успели.

Капитан вздохнул.

– Мы как раз на опушку вышли, а тут вы в атаку пошли. Ну и поддержали огнем. Вон, пулеметчика сняли, потом немцев отстреливали, что в сторону отплывали.

Так вот кто пулеметчика и немцев в лодке застрелил, подумал Чичерин. Выходит – если б не капитан с бойцами, легли бы все тут. И тетрадка куда надо бы не попала… мальчишка.

– Товарищи командиры, надо уходить, – напомнил Степаненко.

– На шоссе немцев полно, – пояснил Чичерин. – Километров шесть-семь к югу.

– Тогда за дело, – сказал капитан.

Глава 8

Грунтовка, в хлам разбитая еще в весеннюю распутицу, подтверждала известную поговорку о русских дорогах. То колея, то обширная яма. Или яма за ямой. Сержант работал рулем, стараясь объезжать их по краям, иначе местами «эмка» скребла днищем грунт. Вот и выходило – то дробящая тряска по колее, из которой при желании не сразу и выскочишь, то выматывающее петляние. Причем чаще машины в колонне одновременно ныряли в ухаб и так же одновременно выныривали. Вверх-вниз, будто на скачках. И как вишенка на торте – пыль столбом. Дозорные на ТИЗ-АМ пылили в двухстах метрах впереди, и после них взвесь осесть не успевала. Из-под колес «эмки» пыль клубилась гуще, а за ней следовал ГАЗ-АА с охранением. Бойцам в кузове приходилось хуже всего. Но тут как посмотреть – глотать пыль или форсировать лужи, порой бездонные. В этом случае бойцам технику и выталкивать, стоя по колено в жиже.

В салон «эмки» втиснулось четверо, не считая водителя. Спереди сидел Горянников, позади лейтенанты госбезопасности Смирнов и Сумароков и полковой комиссар Кибич из политотдела фронта.