Суд праведный

С родителями ему, можно сказать, повезло. Отец его, Моисей Ашбель, был довольно известным купцом в захолустном сибирском городишке Каинске, прозванном «жидовским Иерусалимом», так как с самых давних времен селились в нем сосланные из Малой и Белой Руси евреи. Зная пристрастие подобных ссыльнопоселенцев к мене-торговле, власти запрещали им вести коммерцию за пределами уезда, но они и на таком малом пространстве умели разжиться. Капиталы, конечно, не те, что у золотопромышленников, прасолов, мукомолов, но на жизнь и на обороты хватало.

Моисей Ашбель проходил по второй гильдии. Свято чтя законы своей веры, он регулярно посещал синагогу, на Пасху кушал испеченную женой мацу, а по субботам предавался отдыху. В лавке, рядом со старшими с малых лет крутился и Исайка, внимательно прислушиваясь к советам родителя. Все казалось навечно определенным. Но в год, когда Исаю стукнуло семнадцать, и его подбородок покрылся первым пушком, случилось нечто непредвиденное.

Исай влюбился.

Влюбился не в Ревекку, дочь добропорядочного гильдийца и друга семейства, не в волоокую красавицу Голду, дочь худосочного сапожника, и даже не в дочь соседа аптекаря Мойши. Нет!

Исай полюбил Дарью.

Он увидел ее в прозрачном осеннем освещении. Под ногами шуршала сухая желтая листва, в воздухе плавали паутинки. Увидев, остолбенел.

Дарья сидела на телеге рядом с кудлатым хмурым мужиком, богатым торгующим крестьянином из соседнего с Каинском села.

Голубые глаза, боже! Губы пунцовые. Бархатные, вдруг зардевшиеся щеки, коса, брошенная через плечо на высокую грудь… Исая толкали, ему наступали на ноги, на него покрикивали, но он, как остолбенел, стоял и не мог сдвинуться с места.

Заметив кудрявого паренька, отец Дарьи хмуро побросал на телегу непроданные мешки с мукой. Сплюнув досадливо и обругав неудачный для торговлишки день, он полоснул кнутом лошадей и исчез из Каинска, считай, на полгода.

Но когда следующей весной, поддавшись на уговоры, мужик вновь прикатил в Каинск с Дарьей, чуть ли не на том же месте вырос перед ними всё тот же кудрявый потомок Моисея.

Жизнь есть жизнь.

Иногда для любви и времени много не надо. Узнав о том, что сын задумал жениться, старый Моисей вцепился в пейсы и, бегая из комнаты в комнату, громко запричитал. Исай, послушно склонив голову, безропотно внимал воплям отца, однако до него дошло, что жениться на православной отец ему все равно не позволит, даже если весь Каинск провалится прямо в ад. Но когда до него это дошло, Исай собрал свои немногочисленные вещички и ушел из дома, устроившись приказчиком к одному из русских купцов.

Что касается Дарьи, услышав от нее о таком странном романе, отец попросту избил ее, запретив и думать о замужестве. Отлежавшись, Дарья от своего не отступилась. Только после этого, смачно сплюнув, отец согласился встретиться с «энтим суженым». А встретившись, своего благословения все же не дал. И не простил молодых даже тогда, когда Исай из любви к Дарье сменил веру и стал православным.

Через месяц Дарья и Исай были в Томске, где и обвенчались.

Можно было заняться торговлей, аттестат у Исая был приличный, но, подумав, устроился молодой Ашбель в типографию Макушина учеником наборщика. Все там ему нравилось, даже запах свинцовой пыли. Ну и, конечно, стоя над наборной кассой, о многом можно было подумать.

К Ашбелю приглядывались. Он не знал этого. Но к нему приглядывались. А однажды пожилой печатник, лукаво усмехнувшись, пригласил молчаливого тихого наборщика на именины. В маленьком домишке, поставленном на краю города, Исай с удивлением увидел не только типографских ребят, но и незнакомых студентов из технологического института. Как и следует в таких случаях, устроились за праздничным столом, однако до водки и до закусок всё никак добраться не могли. Впервые услыхал Исай о противоречиях между трудом и капиталом, о стачечной борьбе. Резнули слух непривычные фамилии — Плеханов, Маркс, Ленин. А в целом все оказалось так интересно, что Ашбель теперь с нетерпением ожидал каждого нового собрания. Тогда же он выполнил первое задание: тайком отпечатал листовку Сибирского союза РСДРП.

Бывало, Дарья всхлипывала: опять прогулял всю ночь! Бывало, она в самом неподходящем месте вдруг находила опасную листовку. Исай улыбался, молча целовал Дарью. Но как-то, незадолго до Рождества, она, смущаясь, шепнула Исаю такое, отчего он на время и о собраниях забыл.

Дарья ждала ребенка.

Всю зиму Исай, как мог, оберегал Дарью. Сам топил печь, за водой ходил. Случалось, и на кухне помогал. Как иначе?

А потом пришла весна.

Товарищи из разрозненных социал-демократических групп Томска решили впервые вместе отметить Первое мая. Уже с ночи вывесили на столбах красные флаги с призывом: «Долой самодержавие», а утром на улицах замелькали фуражки студентов.

Исай поддался на уговоры и взял жену с собой на демонстрацию.