Субъект. Часть первая

И снова еда выглядела как-то неправильно. Выкинув ее в мусорное ведро, я начал собираться. Но за дверцей шкафа меня ожидало новое, неприятное открытие. Сосед копался в моих вещах. Разумеется, это был он, так как больше никто не мог этого сделать! Я был в отключке, а кот пока еще не научился открывать шкаф и настолько избирательно перебирать вещи. Тут и рубашка, соскользнувшая с вешалки. Полотенце, сдвинутое в другой угол. Паспорт на краю полки. На кой черт он ему сдался?!

Яростно набрав его номер, я ожидал вразумительного ответа, но никак не монотонных гудков. С каких это пор он не берет трубку?! Что он искал в моих вещах?! И как только можно было мне сейчас уйти, оставив висеть очертания этого неотложного вопроса в воздухе?

Но делать было нечего. Насыпав демонстративно ворчащему коту корм в миску, я торопливо вышмыгнул из дома.

Глава 10. Алиеноцепция

– Так чего мы ждем?

– Когда подтянутся все остальные, – объяснил мне сидящий напротив начальник третьего отдела в Айсберге. – Смотрю, уже не терпится начать? Признаться, не тебе одному, – подмигнул он.

– А кто эти остальные?

– Специалисты из других областей, их ассистенты и даже, – тут он неоднозначно ухмыльнулся, – гость из столицы, магистр философских наук. Сегодня в нашу лабораторию стягиваются все важные шишки, поэтому я очень рад, что ты не опоздал.

– Ого. Тогда вам повезло, что припадок не застал меня сегодня утром.

– Какой припадок? – подпрыгнул на месте нейрохирург. Я глянул в его округлившиеся, как у совы, глаза и понял, что вырос нейрохирург на отечественных сериалах. Играть он совсем не умел.

– Эпилептический.

– Ты уверен? – ахнул он. Я еле сдержал улыбку, представив, как бы он ужасно играл в какой-нибудь драме. – Ты уверен, что это был именно эпилептический припадок?

– Да. Сначала был сбой в мыслях, нечто вроде деперсонализации… А затем судороги. Такие, что даже язык прикусил, – в качестве доказательства я высунул его кончик.

– Никаких увечий не вижу, – мельком осмотрев его, промолвил нейрохирург.

– Но ведь еще вчера же шла кровь. Хотя в слизистых регенеративные процессы проистекают быстрее… Я точно помню, что прикусывал, – осторожно проведя языком по кроне зуба, неуверенно сказал я.

– Я верю тебе, – сказал нейрохирург, как бы невзначай поправив свои чудо-очки. Глядя на ссадины и ожоги от горячей воды, испещрившие всю его ладонь, я гадал, что у него на уме. К чему этот дешевый спектакль…

– …но мы тщательно изучали снимки. И если бы там были хоть малейшие морфологические изменения в тканях, провоцирующие эпилепсию, мы бы сразу же их нашли. Никаких следов ушиба нет, кроме новообразований. Но это не опухоль, это функционирующая ткань, как и все остальные отделы мозга, так что, – он растерянно покачал головой, – странно. В любом случае мы сегодня снова прибегнем к МРТ, на случай если что-то упустили с прошлого раза. И да, происходило ли еще с тобой что-нибудь… странное?

– Странное? – с насмешкой переспросил я. – На фоне того, что я уже имею? Ничего необычного, я бы сказал.

– Это точно. У тебя, наверное, что ни день, то открытие, – завистливо вздохнул он, – кстати, по этому поводу к нам сегодня приезжает команда физиков-исследователей в области термодинамики. Жаждут с помощью тебя ответить на парочку все еще неразрешимых вопросов. Не волнуйся, – успокоил он, заметив, как набежала тень на мое лицо, – грузить они тебя не будут. Просто ты, так скажем, говорящий измерительный прибор, способный подтверждать наши догадки. Так было ли у тебя нечто странное наподобие того же приступа?

– В еде почти не нуждаюсь, – задумавшись, вспомнил я, – и мало сплю. Последние дни почти не спал совсем… разве что сегодня ночью.

– И никакой усталости? – вскинул брови глава третьего уровня.

– Нет. Да и бессонница не в тягость, если честно. Снова чувствую себя ребенком, который активно познает мир…

– На маниакально-депрессивное расстройство не похоже, – нахмурился он.

– А еще хлор, – воскликнул я, – накануне приступа меня преследовал запах хлора.

– Хлора? – на этот раз удивление нейрохирурга было искренним. – Ну, боюсь, что у тебя какосмия. Субъективные обонятельные галлюцинации. Вызваны они, по-видимому, ушибом, который повредил обонятельные пути, ведущие к коре головного мозга.

– Замечательно, – мрачно резюмировал я. Нейрохирург промолчал. Он с каким-то легким подозрением посматривал мне в глаза.

– А знаешь… – задумчиво подметил он, – а ведь ты не моргаешь.

Я опешил.

– Разве?

– Да, – он уверенно моргнул, – на моем интерфейсе твой показатель частоты моргания молчит с того самого момента как ты пришел. Ты за собой этого не замечал?

– Это… это же как бы… – замялся я, невольно сосредоточив все свои чувства на веках. Те в самом деле даже ни разу не шелохнулись, – да за таким же никто не следит обычно. Это ведь безусловный рефлекс.

– Ты прав, – согласился нейрохирург, снова быстро моргнув. Потом еще дважды. Я тряхнул головой. Не хватало еще теперь замечать каждый раз, когда кто-то моргает.

* * *