Субъект. Часть первая

– Всему свое время, – уклончиво ответил он. – Мне начинает казаться, что основные идеи Айсберга интересуют тебя даже больше, чем ты себя сам.

– Себя познаю я через вас. А значит, и представление о вас должно быть вразумительным.

Он загадочно улыбнулся. Стянув со стеллажа магнитный ключ, он открыл сейф и осторожно достал головной обруч, напоминающий кибернетическую диадему, с еле заметными, сглаженными кнопками и мини-панелью управления посередине. На внутренней стороне была выгравирована надпись «Menta».

– Удавалось ли тебе когда-нибудь выйти из депрессии буквально в одночасье? Обрести счастье на пустом месте. Смириться с чем угодно, не прибегая при этом к сильнодействующим средствам, использование которых преследуется законом?

– Ммм… Звучит, как реклама наркотиков.

– И только?

– Ну… можно пойти и окольными путями, влияющими на нейромедиаторный обмен… Правильный образ жизни, сон, тренировки…

– Окольные пути слишком длинны, а наркотики слишком опасны, – усмехнулся нейрохирург, поднимая кибернетическую диадему повыше, – все точно та же самая транскраниальная магнитная стимуляция, производимая этим небольшим, с виду ничем непримечательным устройством, позволяет регулировать свое настроение одним нажатием пальца. Ну разве это не предел изощренности человеческого ума? Получать по мановению руки то, что раньше мог приобрести, лишь попав в очередную передрягу…

Я глядел на этот кусок технологичной железки и испытывал двоякие ощущения. Неужели вот этот головной обруч способен выступить в качестве альтернативы всей палитры разнообразных приключений, в которых мы так нуждаемся в момент эмоционального голода… Неужто это устройство станет решением всех душевных волнений и проблем…

– Вытесним с рынка транквилизаторы и прочие успокоительные средства. Никаких ноотропов. Устройство корректирует или же полностью меняет настроение в нужную тебе сторону, а также стимулирует когнитивную активность, способность к логическому анализу. Вот что значит по-настоящему обуздать свой организм. Вспылил, тут же понизил градус своей агрессии, и исчезает всякий риск потенциального вреда как себе, так и другим. Ни тебе войн, ни депрессий. Но… есть риски, что будут его использовать в других, не одобряемых законом целях.

– Эмоционально непробиваемые люди – в принципе угроза экономике, – невесело хмыкнул я. – А все, что ей угрожает, карается законом, так уж у нас заведено.

– Да брось, – поморщился нейрохирург, – я имел в виду все тех же вчерашних наркоманов. Да даже те, кто ими никогда не был, вероятно, ими станут, зациклившись на стимуляции прилежащего ядра. Но мы решаем этот вопрос. Пока что совет остановился на идее установить лимит на длительность и степень воздействия, либо вовсе выключить функции, отвечающие за стимуляцию чистого удовольствия.

– А могу я себе его примерить? – ощутив укол любопытства, поинтересовался я.

– Не-не, – шутливо погрозив пальцем, отказал он, – по-хорошему, тебе вообще следовало бы накануне исследований ограничить себя в эмоциях, мыслях и даже в движениях. Но времени у нас нет.

Он нетерпеливо снял с себя халат и небрежно бросил его на спинку стула. Взяв же со стеллажа свежий, выглаженный, он быстро набросил его на плечи и мы, наконец, вышли из этой комнаты, направившись к лифту. Я немного помедлил, обескураженный тем, что экскурс закончился так быстро.

– Ну наконец-то, – развернулся ко мне нейрохирург. У него был такой вид, будто он чего-то дождался. – А я все думал, когда уже спросишь…

– Спрошу что?

– То, что хотел, – риторически ответил глава третьего уровня. Я уже подумал, что за издевка, как он осторожно снял свои очки и протянул их мне.

– Надень.

Я медленно водрузил их на нос. Картинка была расплывчатой, у нейрохирурга явно были большие проблемы со зрением. Однако когда я перевел взгляд на его лицо, на линзах проявились какие-то полупрозрачные слова.

– У вас над глазами висит слово «воодушевление»… – вскрикнул я, щурясь. – А вдоль шеи какие-то проценты, что-то про ригидность мышц… слово «нетерпение»… Куча слов, постоянно меняются…Что это значит?

– Ага, – довольно произнес нейрохирург, выдав очередное облако слов вокруг своего лица, одним из которых почему-то было «смущение» и «страх». Его рука как бы невзначай поднялась почесать нос, там и задержалась. – Вот так я и увидел, что ты жаждешь меня спросить. Это изобретенный нами костыль для социопатов и аутистов. Усилитель эмпатии. С такими очками нет нужды, скажем, гадать, хочет ли познакомиться с тобой девушка, если ее реакция на тебя подробно высветится на интерфейсе…

– Я хочу себе их, – пролепетал я, заворожено изучая дергающуюся параболу на графике звуковой волны от его голоса, что подсвечивалась какими-то цифрами и неуловимыми значениями. Диаграммы вокруг лица нейрохирурга вдруг покраснели и предупредительно замигали, в ту же секунду он шагнул ко мне и снял очки.