Субъект. Часть первая

– Скажу больше – исследовательские группы, работающие в этом здании, изолированы друг от друга и не имеют права знать о том, чем занимаются другие. Превентивная мера, призванная предотвратить утечку информации о результатах экспериментов.

– Какая-то бессмыслица, – нахмурился я. – Разве не будет более эффективным объединять усилия всех групп в одной сфере?

– Так и есть, но каждый уровень работает над каким-то одним ответвлением, и результаты идут в центр. Только центр имеет право знать все в целом, он нас и направляет.

– Как же сложно все у вас. А где этот центр?

– Не здесь.

– Имеешь в виду, не в этом уровне? – я обвел глазами коридор, по которому мы шли.

– Не в этом городе, – усмехнулась она, затем, понизив голос, добавила, – и даже не в этой стране. Дальше мне нельзя.

– Хорошо.

– Эй, экстрасенс, – окликнул меня глава третьего уровня, – ты решил посрамить мое наименование?

– Что вы, каким образом? – удивился я, заторопившись к лифту.

– Ну как же? Я тот, кто глядит за тобой здесь в оба. Или ты уже успел забыть, что не все умеют смотреть в оба так, как ты? – объяснил он, доставая из халата очки и водружая их на нос. Нажав на кнопку, он тщательно вытер подушечку пальца о свой халат.

– Такого больше не повторится, – заверил я, глядя на плавно схлапывающиеся створки лифта. Пол мягко дрогнул и понес нас наверх.

* * *

– Прежде чем начать знакомить тебя с членами нашей команды, я проведу небольшой экскурс по направлениям, в которых устремилось развитие сети Айсберг, – торжественно начал нейрохирург, толкнув перед собой распашную дверь в презентационный зал. Посреди него располагался круглый стол, в центре которого возвышался пустой цилиндрический аквариум. За столом было всего несколько сидящих, и только один, поддавшись любопытству, поднял голову в нашу сторону. Остальные, сосредоточенно сдвинув брови, сконцентрировали все свое внимание на экранах перед собой.

– Как день? – бегло проведя ладонями по своему халату, обратился нейрохирург к смотрящему на нас. – Слушай, будь так любезен, включи нам демо-версии адаптаторов, образцы с первого по шестой.

Тот бросил на меня немного подозрительный взгляд, но все же сыграл на клавиатуре какую-то команду, и тут же в «аквариуме» возникло объемное изображение крупномасштабной структуры Вселенной. Или грибного мицелия. Или…

– Нейросеть, – с экзальтированным оттенком в голосе произнес нейрохирург, – доводилось ли тебе однажды наблюдать трехмерные конфигурации нейронных сетей?

– Разве что в интернете, – признался я, зачарованно наблюдая за медленно вращающейся моделью сплоченных пучков нейронов.

– Сколько раз бы я на это ни смотрел, но все равно уму непостижимо, сколько же наборов правил и понятий кроется в этих переплетениях. Сплести их в другом порядке – и вот, уже совсем другая инструкция, пронесшись через которую, твое сознание исполнит совсем другое действие. А поменяв конфигурацию еще раз, и перед нами бесполезный комок нервной ткани, в структуре которой уже нет никакого смысла. Не вижу никакой разницы между взаиморасположением нейронов и черточками, из которых конструируют буквы, цифры, предложения. Напутственную речь или же одно единственное сообщение, способное как сплотить народы, так и разжечь между ними вражду.

– Интересная аналогия, – одобрил я.

Он ухмыльнулся и продолжил:

– Как ты уже наверняка догадался, это мы внедряем в голову людям. Ну не в буквальном смысле, ты не подумай, – он отмахнулся, увидев мое вытянувшееся лицо, – мы стимулируем отдельные участки мозга выстраивать внутри себя те самые паттерны, что изображены на этой карте. Чем? Транскраниальной магнитной стимуляцией, если тебе это о чем-то говорит. Метод совершенно безвредный.

Так вот, чем сложнее навык, который мы хотим внедрить в голову, тем крупнее модель и тем, соответственно, больше вовлекается уникальных нейронных связей из разных отделов мозга, совокупность которых считывается исключительно их носителем. То есть, чересчур крупная модель уже не будет универсальной и рассчитанной на всех, понимаешь, о чем я? Само мышление во многом неповторимо и индивидуально. Там, где вовлекается ассоциативный раздел, я вообще молчу. Сам нейрофизиолог ногу сломает.

– А значит, пилотом пассажирского Боинга за несколько минут мне стать не удастся, – подытожил я.

– Да, – сокрушенно согласился нейрохирург, – увы, моделирование навыков имеет существенные ограничения. Таким образом, мы занимаемся моделями базового уровня, теми, что связаны с моторными функциями, с примитивными условными рефлексами, с эмоциями. Перечень хоть и ограничен, но потенциал несет в себе он колоссальный. Спрос будет обширный, многие люди сэкономят большую часть времени, введя необходимые навыки и понятия за краткий срок, а также поможем лицам с психическими отклонениями, реабилитируем тех, кому не посчастливилось утерять логическую и мышечную память… Дадим шанс каждому, кто не способен чему-то обучаться естественным путем…

Он замолк, уставившись на голограмму. Пауза затягивалась, и мне начало казаться, что он ушел в себя.

– А конкретно эта модель что дает? – кашлянул я.