Субъект. Часть четвертая

– Да-а, – с удовольствием протянул Брозэф, – такие игры с самим собой возможны только при диссоциации личности. А она у тебя, как мы знаем, весьма серьезна.

– Как бы я не относился ко всем своим героям, подсознательно я все же жаждал этого избавления, этого катарсиса, таков был мой сюжет. Но… в том месте, где я менял судьбы, после встречи с Теслой, я снова оказался в сцене той катастрофы… Тогда я еще не знал, что она выдумана, я ставил ее наравне с историями из реальной жизни и пытался всё изменить… Заметь, она была из тех же красок и той же плотности, что и другие. Никакой разницы… Я пытался хоть что-то предотвратить, но тщетно… И тогда пришел он. Меня, взрыв, всю эту сцену перенесло в совершенно другое место… В безлюдную тайгу.

Лектор достал из кармана еще одну газетную вырезку с черно-белым изображением кратера и поваленного вокруг него леса.

– Про Тунгусский метеорит что-нибудь слышал? Никто до сих пор не дал внятного объяснения его происхождению, но одно точно, никакого метеорита никто не наблюдал. Это был взрыв на пустом месте, ни радиации, ни следов взорвавшегося снаряда. Чистая энергия, взятая из ниоткуда. Из моего сна.

– Да, это событие приписывают Николе Тесле, – кисло улыбнулся Брозэф, – а точнее, его экспериментам с передачей энергии из ионосферы на дальние расстояния… Вокруг этого катаклизма строят множество забавных теорий, но твоя… чего уж там, просто переплевывает их все…

– Есть одно неоспоримое доказательство, что катастрофа перенесена из моего сна. Как указано в отчете экспедиций, эпицентр взрыва остался нетронутым. Деревья в нем стояли, как ни в чем не бывало. Как ты это можешь объяснить?

– Мм… каким-нибудь тороидальным магнитным полем… Не знаю! – слегка вспылил доктор. – Я не хочу уподобляться всем этим недоношенным конспирологам…

Лектор прикрыл глаза, то ли высчитывая что-то в уме, то ли вспоминая.

– Когда я пытался выжить в момент взрыва, пространство вокруг меня было подчинено, отгораживая от страшного напора давления и запредельной температуры плазмы. Конечно, сдерживалось все это недолго, доли секунды, пока я не нашел способ быстро ретироваться оттуда. Но именно в эти доли секунды, когда взрыв уже произошел, но не распространился, Тесла как-то перенес его из одной реальности в другую. В нашу сибирскую тайгу.

– Нечто подобное я делал с твоими атаками по мне через рефакторинг алгоритмов твоих мозговых импульсов, отчего их энергия компенсировалась отсутствием определенных координат и, таким образом, не реализовывалась, хоть и, формально, имела место быть… Но откуда взяться этой энергии в нашей реальности… даже просто в чужой сон, я уж молчу про наш мир, я ничего не перенесу, это невозможно…

– Вопрос даже не в том, откуда и как, а в том, ради чего… Тесла, что ценил выдуманные жизни не меньше, чем настоящие, вдруг приносит в жертву колоссальную территорию леса, со всей его живностью, с поселениями неподалеку. Наносит ужасный урон миру, в котором сам живет, ради горстки вымышленных героев из чужой головы. Это кажется иррациональным, но только до тех пор, пока не предположишь, что…

– И наш мир нереален тоже? – перебил доктор Брозэф.

Лектор удивленно вскинул брови и посмотрел на него уже другим взглядом.

– Именно.

– Признаться, мой дорогой друг, я тоже уже рассматривал эту мысль… А чего тут удивляться? Ты же видел мою работу. Как после такого можно оставаться плоскомыслящим? Но я пришел к выводу, что все-таки это невозможно.

– И почему же?

– Ты сам можешь ответить на этот вопрос, – процедил Брозэф, покосившись на тихо приоткрывшуюся дверь. В кабинет проскользнул интерн и, жестом показав, что не помешает, прошел к дальнему столу, сел за него и замер. Лектор же, казалось, остался невозмутим, что слушателей стало больше.

– Какие уроки ты вынес из своего затянувшегося сна?

– За спиной моего внимания ничего нет.

– Так.

– Того, чего я не знаю, не существует.

– Даже я не смог бы сформулировать точнее, – одобрил доктор. – Устройство вымышленного мира и его насыщенность зависят исключительно от знаний того, кто его создал. Ни больше, ни меньше. Конечно, мир может делать вид, что знает нечто, чего не знает его проектор, он может даже верить в это. Но когда одной лишь веры было достаточно? За ней ничего нет. Пустота. Самоосознание себя, как вымысла. Если он, конечно, еще успеет себя осознать, прежде чем ты от него отвернешься.

А теперь оглянись вокруг? Разве можно сказать, что там, за окном, всё светится, движется, мельтешит, размножается только вокруг этой комнаты, пока ты здесь? И разве ты еще не убедился, на примере того же выдуманного солнца, что у меня есть знания, которых нет у тебя?…

– А кто сказал, что это мой сон? – поднял бровь лектор.

– А ты хочешь сказать, что мы проекции чьего-то сна? В таком случае, этот человек знает много, даже очень… – усмехнулся Брозэф. – Но даже не в этом дело. Допустим, можно прочесть все библиотеки мира, но разве это даст способность воспринимать весь неохватный мир одновременно? Было бы чересчур эгоцентрично допустить, что мы и только мы в данный момент чей-то объект восприятия…