Читаем Стременчик полностью

– Вы знаете! – воскликнул он. – У Эльзы сын! А у меня есть отличная возможность отступить! Не могу отбирать корону у её ребёнка.

– Да, милостивый пане, – сказал магистр, – но в договорах, которые привёз епископ из Сегедына, стоит это предусмотренное событие, а вы приняли условия!

– Не хочу их! – прервал король. – Не хочу! Не могу!

Едва обменялись несколькими словами, когда королева в едва наброшенной одежде и платке на голове показалась в дверях.

Измерила обоих глазами. Грегор хотел уйти, король кивнул, чтобы остался.

– У Эльзы сын! – начала королева дрожащим голосом. – Кто знает! Может, его специально подложили. Но это ничего не значит… ничего…

– Напротив, для меня это значит очень много, – смело сказал король, глядя на магистра, словно вызывал его на помощь. – Я не хочу отбирать у ребёнка короны, не хочу.

Глаза королевы загорелись гневом.

– Монархи и простые люди, а прежде всего те, что рыцарями хотят называться, – сказала она, – должны сдерживать слово. Мы и ты приняли условия, привезённые послами. Этот ребёнок получит княжество Австрии, ну и Чехию! – добавила она неохотно. – А ты – корону Венгерскую.

Молодой король молчал, но лицо его изменилось. Он очень уважал мать, привык быть ей послушным, но она видела, что он будет сопротивляться. Она не встречала его до сих пор в ребёнке, и на её лице выступил румянец.

Она прошлась молча по комнате и в свою очередь она тоже повернулась, как бы зовя в помощь Грегора из Санока.

– Скажите королю, – произнесла она, – что от того, что раз обещал, нельзя отступать.

– Милостивая пани, – сказал магистр, – я как раз некоторое время назад говорил это королю, но также должен сказать, что его благородного чувства любви к сироте и вдове никакой человек не осудит.

– Что за вдова? Какая сирота? – выпалила Сонька. – Она должа чувствовать себя счастливой, что такого мужа получит, а её ребёнок такого отчима! Нечего жалеть о её судьбе, а, пожалуй, ей завидовать.

На это пылкое выступление королевы трудно было ответить, она не ждала также ответа и вышла разгневанная.

С утра в этот день в замке началась беготня, созыв совета, отправление послов. Паны съезжались в замок, королева вызвала своих: Судзивоя Остророга и Яна из Конецполя.

Епископ Збышек со своим гостем, епископом Яном, после мессы оказались в покоях. Прибежали и другие послы. Король, которого спросил Олесницким, объявил ему, что короны не хочет, что она ему отвратительна по той причине, что отнимет её у сироты.

Збышек нахмурился, но ничего не мог ответить, кроме того, что первой целью была оборона от неверных, а наследство сына покойного на весы с ней идти не могло.

В этот же день созвали совет, но, прежде чем съехались паны, королева сначала старалась увидиться и поговорить с ними, дабы привести их на свою сторону. Несмотря на это, в первые мгновения мнения разделились. Некоторые уже знали, а скорее, догадывались о королевском отвращении, и шли за ним, другие были с королевой и епископом.

Совет разделился на два почти равных лагеря.

В Венгрии видны были непередаваемый страх и беспокойство. Ей угрожали не только потерей подкреплений, каких ожидали в польских рыцарях, но местью партии королевы Эльзы и всех тех, что держались с ней и Цели Ульрихом.

Поднялись крики и очень резкое обращение к заключённым соглашениям.

В течение всего этого дня неопределённость не прекращалась. Король сопротивлялся, ни мать, ни епископ его неприязни к этому браку сломить не могли. Избегал даже разговоров о том.

Олесницкий позвал к себе Грегора из Санока, о котором знал, что был близок к молодому королю.

– Повлияйте на него, – сказал он. – Не годится из-за каких-то второстепенных соображений выпускать из глаз дела первейшей важности. Турки уже захватили Адрианополь, пытаются наводнить и надеть ярмо на Европу, угрожают императору в Константинополе, угрожают нам и всему христианству, мы должны стеной встать против них.

– Король горячо этого желает, – сказал Грегор, – но браком гнушается, я на него уговаривать его не могу.

Олесницкий нахмурился.

– Это легкомысленные соображения, – сказал он, – ущерба никому не будет, условия были приняты.

– Я не смогу повлиять на короля, – прервал Грегор, – это дело королевы-матери и ваше, милостивый пастырь. Моё слово он не учтёт.

С этим магистр ушёл. Вечером король продолжал ещё настаивать на своём решении. Королева, видя, что иначе его не сломит, бросилась в иную сторону.

Созвали ровесников и товарищей короля, Тарновских, Тенчинских, Завишей. Всем им было жаль той рыцарской экспедиции, на которую готовились с великим сердцем. Сонька им поручила, чтобы обратили короля.

В течение всего следующего дня, окружённый погрустневшими лицами и сетованиями своих ровесников, король начал жалеть о том, что не пойдёт на войну против неверных.

Было видно его колебание. Он искал какое-то средство, которое бы позволило и на Венгрию идти, и брака не заключать. Эта война с неверными, которая должна была быть крестовым походом, славной на весь мир, благословенной Римом, победной, имела столько очарования для молодых.

Король уже не звал к себе Грегора из Санока.

Перейти на страницу:

Все книги серии История Польши

Древнее сказание
Древнее сказание

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Классическая проза
Старое предание. Роман из жизни IX века
Старое предание. Роман из жизни IX века

Предлагаемый вашему вниманию роман «Старое предание (Роман из жизни IX века)», был написан классиком польской литературы Юзефом Игнацием Крашевским в 1876 году.В романе описываются события из жизни польских славян в IX веке. Канвой сюжета для «Старого предания» послужила легенда о Пясте и Попеле, гласящая о том, как, как жестокий князь Попель, притеснявший своих подданных, был съеден мышами и как поляне вместо него избрали на вече своим князем бедного колёсника Пяста.Крашевский был не только писателем, но и историком, поэтому в романе подробнейшим образом описаны жизнь полян, их обычаи, нравы, домашняя утварь и костюмы. В романе есть увлекательная любовная линия, очень оживляющая сюжет:Герою романа, молодому и богатому кмету Доману с первого взгляда запала в душу красавица Дива. Но она отказалась выйти за него замуж, т.к. с детства знала, что её предназначение — быть жрицей в храме богини Нии на острове Ледница. Доман не принял её отказа и на Ивана Купала похитил Диву. Дива, защищаясь, ранила Домана и скрылась на Леднице.Но судьба всё равно свела их….По сюжету этого романа польский режиссёр Ежи Гофман поставил фильм «Когда солнце было богом».

Елизавета Моисеевна Рифтина , Иван Константинович Горский , Кинга Эмильевна Сенкевич , Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Классическая проза
С престола в монастырь (Любони)
С престола в монастырь (Любони)

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский , Юзеф Игнацы Крашевский

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза