Страж её сердца

– Твой страж появился здесь как нельзя вовремя.

Сантор медленно поднялся и принялся мерить шагами комнату, клацая когтями по полу. Черные крылья, сложенные за спиной, подметали каменные плиты.

– Она во всем созналась, – глухо произнес крагх. – И в том, что совершенно случайно в ней инициировалась искра магии, слабенькая, но все же. И в том, что хотела выжить твою мать и заставила ее совершить побег, а сама послала по ее следу убийц. Но каким-то чудом Альбертина смогла успешно бежать, успела произвести на свет тебя и спрятать, а только потом досталась охотнику. А еще созналась, что специально подливала в пищу Авельрону настойку корня садхи, вызывающую приступы безумия. Она знала, что, если слишком часто бывать за Пеленой, рано или поздно тебя схватят и убьют. И потом, при помощи магии и моей крови, она пыталась найти тебя, и это почти удалось. Если бы не этот страж, в доме которого ты жила…

Сантор выпалил все это на одном дыхании, а потом умолк, пристально глядя на Альку, как будто ожидая от нее чего-то.

Она встрепенулась. Да, верно. Он ждал.

– Я… я сочувствую вам, ваше величество, – пробормотала она.

– Сочувствуешь? – Брови повелителя изумленно приподнялись.

– Да, очень. – Алька кивнула. – Это ведь ужасно, когда узнаешь, что тот, кого ты любил, предавал все эти годы.

– По-хорошему, ты должна бы обвинить меня в том, что это я недосмотрел. – В голосе короля слышалось замешательство.

– Но вы не обязаны знать все. Это невозможно.

Сантор шагнул к ней, легонько прикоснулся к плечу.

– Моя маленькая, добрая девочка…

– А где сейчас Велейра? – зачем-то спросила Алька.

Она вспомнила, как лежала королева, распластанная на кровати, как ее скручивали жестокие судороги. Наверное, в эту ночь Велейра расплатилась за все зло, что совершила.

– Ее больше нет с нами, – совершенно спокойно ответил Сантор, – она приняла яд.

– Она руками не владела, – пробормотала Алька зачем-то. И без того было ясно, как именно умерла изумрудная птица.

– Я помог ей, – прозвучало в ответ. – Это мой долг, помочь моей королеве хотя бы уйти с честью.

Алька вскинула голову, вглядываясь в лицо отца. Белое как мел, губы сомкнуты в жесткую линию, желваки гуляют под натянутой кожей. И все та же тоска во взгляде, от которой выворачивает наизнанку и кровавые борозды остаются под сердцем.

«Он любил ее, действительно любил. И сам вливал ей яд и сидел рядом, держа за руку, пока она умирала».

И тут же молнией пронзила мысль: вот она – причина торжества Арианны! Она уже знала, что королева приняла казнь.

Сантор все еще ждал чего-то от нее, стоял неподвижно и смотрел, смотрел…

Чего он ждет?

Алька не понимала. Здесь любые слова сочувствия были лишними. К тому же, почему она должна их произносить. Ее матушку убили. Ее саму хотели убить.

Еще один взгляд на Сантора, и Алька поняла, что больше так не может. Она поднялась со стула и, сделав последний, разделяющий их шаг, обняла крагха, прижалась щекой к его груди, обхватила руками.

– Мне жаль, – сказала Алька, – мне вправду очень жаль, что все так вышло.

Мощное тело Сантора дрогнуло. Раз, другой. И когда Алька подняла голову, она увидела, что по щекам короля текут слезы.

Крытая галерея уходила вдаль, прилепившись к отвесной скале. Она была точно корень мертвого дерева, сухая и светлая, в червоточинах окошек, вся в плавных изгибах. То вниз, то вверх, и постоянно вправо, обходя гору. Сквозь окна – круглые, овальные, совершенно неправильной формы и лишенные стекол, задувал холодный ветер и гонял по полу клубы пыли и какой-то мусор. Заброшенное это было место.

Алька шагала рядом с Мариусом, крепко держась за его большую, жесткую руку. Впереди вышагивал Сантор. Он нес кованую корзинку с лайтерами, они позвякивали при каждом его движении, и на потолке возникал лимонно-желтый отсвет. Сантор молчал. Он вообще почти не говорил с утра, когда влил яд в рот своей королевы, а потом сжимал в объятиях Альку так, словно она могла унять его боль. Только и сказал Мариусу, что книги ждут.

Вот и пошли.

Алька искоса поглядывала на Эльдора. Тот хмурился и тоже молчал, выглядел очень собранным, строгим и замкнутым. Даже не верилось, что ночью они просто лежали и разговаривали – и о будущем Тиба, и о прошлом самого Мариуса, и о том, какая у них будет свадьба, когда все закончится, когда мир станет прежним. А в том, что это возможно, Мариус почему-то не сомневался. Ночью они все-таки целовались, наплевав на регенерацию, и Алька млела и таяла от нежных и настойчивых прикосновений. А еще Мариус выдавил из нее обещание родить ему девочку. И Алька пообещала, хотя все это казалось таким далеким и почти несбыточным.

Коридор вильнул в очередной раз, видимо забирая внутрь горы, и сразу потемнело. Пригодилась корзинка с лайтерами, широкое пятно погнало густую темень.

– Скоро будем на месте, – подал голос крагх. И не оборачиваясь: – Комнаты эти только недавно были открыты, мои подданные не слишком-то сюда наведывались. Но, как оказалось, здесь были те, кто соорудил дворец. Оставили после себя кое-что.