Страж её сердца

– Я помогала им, – глухо сказала Алайна, и ее губы задрожали. – Я помогала переплетать книги, украшала переплеты для дорогих изданий. Я рисовала иллюстрации. Я вышивала. Я реставрировала пострадавшие старые книги, копировала страницы. Я… я думала, что когда-нибудь у меня будет семья, такая же дружная, как наша. И вот.

– Слишком себя жалеешь. – Мариус смял салфетку. – Посмотри на меня. Я тоже потерял все. У меня были отец, мать, два брата и сестра. До сих пор помню ее розовые шелковые платьица и атласные ленты в косичках. А потом мы отправились на пикник, но шел дождь, и поэтому свернули в придорожную таверну. Там, в обеденном зале, никого толком не было. Так, молодой парнишка в углу сидел. Мы пили чай, когда в зал, вынося дверь, ввалились два мужика, вроде как пьяные. Их искорежило вмиг, они перестали быть людьми. И я успел тогда спрятаться. Сидел под столом и слышал… все это. Видел, как сверху на пол падают капли крови. Мне повезло в каком-то смысле, Надзор засек активность Пелены. Но я видел, что осталось от моих братьев. И от сестры.

– Но ведь это была не я, – прошептала Алайна, внезапно сгорбившись, – это не я их убила.

– Да, но такие, как ты. Впрочем, не это важно. Хочу, чтоб ты знала, что я понимаю: ты несешь тяжкую ношу. Но повторяю, никто и никогда не знает, что может случиться завтра.

– Я перестану быть двуликой? – усмехнулась она.

– Нет. Ты – не перестанешь. Но мир вокруг может внезапно измениться.

– Хотелось бы знать, как именно.

Он пожал плечами, покосился на официанта, который нес кофе и пышное пирожное.

– Я и сам не знаю, Алайна. И должен признать, что мне это нравится все меньше и меньше. Скажи, ты пробовала летать?

Двуликая кивнула:

– Да, ниат Эльдор. В тот раз, когда не стало мамы и папы.

– И когда ты убила крагха. И как тебе удалось с ним разделаться? Он же был огромный, сильный. И ты – маленькая двуликая.

– Сама не знаю, ниат Эльдор. Но я смогла взлететь. У меня получилось. А он… он как будто опасался мне навредить. Я иногда думала – как же так? Убил моих родителей, а меня боялся тронуть? И я не знаю, что на меня тогда нашло. Мне ведь никогда не хотелось кого-то убивать, никогда…

Она запнулась и опустила голову. А подошедший официант принялся составлять на скатерть фарфоровые чашечки с густым ароматным кофе, пирожное, песочную корзиночку, наполненную взбитыми сливками.

– Как думаешь, насколько высоко ты можешь взлететь? – тихо поинтересовался Мариус.

Мысль, зародившаяся у него совсем недавно, не давала покоя. Это было рискованно, очень. Но могло случиться так, что игра стоит свеч и что все, что будет сделано, на самом деле будет сделано во благо.

Алайна пожала плечами:

– Думаю, достаточно высоко, ниат Эльдор. У меня не слишком много опыта в подобных вещах, как вы понимаете, поэтому точно сказать не могу.

Глава 7 Бал осеннего равноденствия

Этого события Алька ждала с замиранием сердцем. Как объявила Марго, прекрасной традицией Роутона был бал в честь осеннего равноденствия, который обыкновенно проводился в доме ниата Эльдора. И его должность при Святом Надзоре вовсе ни при чем, просто так повелось – семья Эльдоров всегда устраивала балы, и даже страж Мариус Эльдор устраивал балы, несмотря на довольно скромное содержание и наследство, которое в основном выражалось в долгах.

– Ах, как блистала ниата Ровена, – Марго смешно закатывала глаза, – какие у нее были дивные туалеты! Вырез, правда, всегда был низковат, на мой взгляд, но… Как сверкали голубые топазы в колье на ее молочной коже!

– А что, красивая была жена у ниата Эльдора? – любопытствовала Эжени. – Интересно, он будет еще раз жениться?

– Больно угрюмый стал, – старушка качала головой, – раньше и то был светлее, что ли. А сейчас совсем бука. Впрочем, он и маленьким был букой, помню, как же.

– Но угрюмость не должна помешать ему жениться вторично, – не унималась Эжени. – К тому же, я думаю, в Роутоне найдется достаточно девушек, которые с радостью согласятся стать его женой. Так ведь, Алечка?

И бал неотвратимо приближался.

По указанию Эльдора были наняты помощницы на кухню, но, к сожалению, это не избавило Альку от необходимости подносить кушанья. Она хотела попросить, чтобы приор позволил ей не появляться на людях, но не посмела. Да и подозревала, что откажет. Ему-то что? Не на него ведь будут глазеть. И потом, она все чаще ловила себя на странном ощущении, что Эльдор пользуется любой возможностью, чтобы она была у него перед глазами. То требовал, чтобы приносила вечером чай в кабинет, то капризничал по поводу слишком жестких льняных простыней, и тогда Альке приходилось бегом бежать в кладовую, искать чистые простыни и перестилать их. А по утрам вообще взял за моду просыпаться вместе с прислугой и наведываться на кухню, где хозяйничала Эжени, а Алька ей помогала.

Вот и этот бал. Альке было неприятно о нем думать. А еще более неприятно было думать о том, что там будет и полицмейстер с сынком, и еще много таких же, а она вовсе не собирается терпеть мужские руки у себя под юбкой.