Страсти по Феофану

   — Ваше Высокопреосвященство, я ни в чём не нуждаюсь. Но одна просьба у меня есть. Слышал, будто консул Галаты пригласил вас к себе на приём. Не могли бы вы взять меня с собой, со своею свитой? Мы давно в раздоре с господином Франческо, и хотел бы восстановить прежние хорошие отношения с ним. Если он пожелает, положу деньги в его банк.

Филофей кивнул:

   — Я вас примирю. Ведь твоя дружба с Гаттилузи может нам потом пригодиться, принесёт пользу Вере и Отечеству.

Поклонившись, живописец выразил признательность. И спустя несколько часов шествовал уже по мраморным полам во дворце полномочного представителя генуэзского дожа. Здесь он не был по крайней мере десять лет. Всё напоминало о тех радостных минутах — бал, знакомство с Летицией, их .размолвки и поцелуи, танцы в хороводе... Вроде бы вчера. А уже за спиной — чуть ли не половина жизни. И надежды на счастье не оправдались.

Дон Франческо за эти годы сильно постарел и пожух, но по-прежнему держал спину прямо, говорил с достоинством и с обычной итальянской велеречивостью. Потчевал гостей что есть силы, угощал вином и провозглашал здравицы в честь Его Величества и Его Высокопреосвященства. С Феофаном же раскланялся, глазом не моргнув, словно они и не ссорились вовсе. А когда Филофей принялся ходатайствовать за племянника гробовщика — дескать, надо бы забыть старые обиды и прочее, — выразил лицом удивление: «Полно, полно, святой отец, о каких обидах вы ведёте речь? Я давно ничего не помню». И в один из моментов подошёл к художнику, изучавшему висящую на стене новую картину — мастерски написанную жанровую сценку из домашней жизни итальянских крестьян. Обратился же без всякого предисловия:

   — Что, забавно? Не апостолы, не святые, не сиятельные особы, простые люди. В Генуе теперь это модно. Подарил мой будущий зять — Монтенегро.

Софиан ответил:

   — Да, премило сделано. Как зовут её автора?

   — Кажется, Аньоло, сын Тадео Гадди. Он как будто бы тоже, как и вы, занимается росписями соборов, а в свободное время, для души, развлекается этим. Но не менее интересно.

   — Краски яркие. Хорошо выписаны руки...

Помолчали. Грек спросил:

   — Что, Летиция на меня по-прежнему сильно дуется?

Итальянец демонстративно поднял брови:

   — Да с чего вы взяли? Я не знаю. Мы не говорили об этом.

Феофан, помедлив, спросил:

   — Скоро она отбывает в Тавриду?

   — Видимо, в конце февраля.

   — Дочка вместе с нею?

   — Ну, само собой. Я надеюсь, дон Лукиано сделается порядочным отчимом. У него от первого брака дети взрослые, все достойные люди. А у вас, мессир, вроде бы в семье тоже девочка?

   — Милостью Предвечного. Месяца три назад поломала ногу, кость срослась неровно, и Гликерья прихрамывает слегка.

   — О, три месяца для подобной травмы — слишком небольшой срок. Всё ещё наладится. Не печальтесь!

   — Я молюсь о её здоровье.

Весь остаток вечера Дорифор провёл за кувшином вина и к моменту расставания консула с Патриархом был уже в достаточном опьянении. Оказавшись за воротами замка, не последовал за свитой владыки, а, воспользовавшись моментом, улизнул в боковую улочку, сразу затерявшись в гуще праздношатающихся (итальянцы-католики отмечали Рождество раньше православных, и теперь дома не сидели, предпочитая развлекаться на свежем воздухе). Песни, пляски, карнавальная музыка закружили художника. Несмотря на зиму, было очень жарко, и галатцы ходили почти раздетыми. Да и Феофан в достаточно лёгкой одежде — в шерстяной куртке и плаще. Двигался в толпе, иногда работал локтями, чуть пошатываясь от выпитого вина, и бубнил в усы:

   — Ну и наплевать... Кто она такая вообще, чтобы мне не верить?.. Дочка у меня ногу поломала... Да, такое случается в жизни. Я не виноват... Пусть попробует меня не простить!

На Торговой площади в свете факелов развлекали публику уличные жонглёры. Посмотрев, как они работают, вспомнив собственное детство, Софиан отправился дальше, к улице Кавалерия, начинавшейся сразу за собором Святого Петра. Продолжал рассуждать сам с собой:

— Ишь, чего надумала — замуж выходить! В Каффу уезжать! Запрещаю. Мы друг друга любим. И никто не имеет права нас разъединять. Я сейчас скажу ей об этом. И посмотрим, что она ответит.