Страсть и надежда

— Ну почему ж заранее. Я с ним столько лет знаком. Уверен: его кто-то подставил. Хороший парень, а гибнет ни за что. За то, чего он не делал.

Точно говорю: Максим не стрелял. Ни в кого и никогда! Вы в глаза его посмотрите. А-а-а… — Палыч бессильно махнул рукой.

— Спасибо, Павел Павлович. Если вам больше нечего сказать, то садитесь на свое место.

* * *

Астахов, сидевший в зале, высоко оценил работу Форса, его ход с Палычем.

Казалось бы, совершенно пустой бессмысленный свидетель. Но, с другой стороны, именно такой смешной, нелепый, но безумно трогательный старик очень помог, задал в зале правильную атмосферу — хорошую, искреннюю.

А вот и самого Астахова позвали свидетельствовать. Он вышел и заговорил, спокойно, деловито:

— Гражданина Орлова я знаю с наилучшей стороны. Это серьезный, ответственный молодой человек. На него всегда можно положиться.

Форс решил подправить речь своего заказчика, направить ее в нужное русло:

— Скажите, Николай Андреевич, давно ли вы знаете Максима Орлова?

— Давно.

— Вы когда-нибудь замечали, чтобы он с кем-нибудь скандалил, конфликтовал?

— Никогда! Это открытый и безобидный человек.

— Скажите, это правда, что несколько недель назад ваш сотрудник Орлов был какое-то время на больничном?

— Да.

— По какой причине?

— Его ранили.

— Производственная авария?

— Нет. Кто-то ударил его ножом.

— Наверно, Орлов тяжело перенес это нападение, боялся ходить по городу?

— Нет. Максим вел себя очень мужественно. Он голой рукой вырвал у нападавшего один из ножей. Но, к сожалению, у того оказался и второй, которым и было нанесено опасное ранение.

— А кто доставил Орлова в больницу?

— Насколько я знаю, Палыч, его друг, который только что передо мной выступал.

— У нас в городе не так часто случаются подобные нападения. Почему же столь дерзкое нападение не привело к судебному процессу?

— Ну об этом лучше спросить у следователя. Но, насколько я знаю, Максим сказал, что прощает нападавшего, кто бы это ни был, и не хочет длить ссору…

В зале ахнули. А Рыч, сидевший в самом центре, рядом с Баро крепко сжал кулаки и опустил глаза.

Форс недоуменно развел руки, сотворил удивленную рожицу:

— Ничего себе… Неожиданное решение. То есть, как я понимаю, чувство мести для Орлова несвойственно?

— Нет. Абсолютно.

— Благодарю вас, господин Астахов. Свидетель ваш, господин Чугуев.

Обвинитель встал, размял затекшие от долгого сидения ноги. И резко спросил:

— Гражданин Орлов и сейчас у вас работает?

— Нет. В последнее время он у меня не работал.

— Почему? Вы его уволили?

Николай Андреевич замялся. Он вспомнил, как ходил к Максиму в гостиницу.

И тот сказал, что уезжает из-за женщины. Астахов очень быстро догадался, что это за женщина…

Форс чуть не взвыл от злости. Он не предупредил Астахова о том, что такой вопрос очень вероятен. Да, нужно отвечать, да! Я его уволил. Но это нормально. Мы с ним разошлись во мнениях, как вести бизнес. А поскольку я начальник, то… И, несмотря на его увольнение, сохранили замечательные отношения. И это лишнее подтверждение миролюбия, не мстительности Максима Орлова.

Но нет, нет, поздно, Форс чувствовал, что Астахов сейчас ступит на другую дорожку.

— Нет, Максим сам уволился.

— Почему?

— Он собирался уехать из города.

— Один?

Астахов опять притормозил. Форс с трудом сдерживал себя, делая вид, что ничего особенного не происходит.

— Нет, ну, не один, но… я не понимаю, какое это отношение имеет…

— Имеет, — жестко сказал Чугуев. — А с кем?

— Что "с кем"?

— С кем уехал?

— Со своей девушкой.

— А не знаете ли вы имя этой девушки?

— Кармелита.

Форс сдерживался как мог. Да что он творит, это Астахов! И это свидетель защиты! Да он же сейчас выставляет Форса полным идиотом и идет на поводу у Чугуева.

Форс уставился в потолок и начал разглядывать висевшую там люстру, считать на ней хрусталики.

— Кармелита — редкое имя, — сказал обвинитель. — Уточните, о какой Кармелите идет речь.

— Кармелита Зарецкая.

— Дочь Рамира Драговича Зарецкого?

— Да.

— Но, судя по всему, отъезд этот сорвался.

— Да, — Астахов поняв, что влип, начал отвечать кратко, но поздно — это уже не спасало.

— По какой причине побег сорвался?

— Мне это не известно.

— Очевидно, между Максимом Орловым и Кармелитой Зарецкой произошел разрыв, иначе, почему бы ее стали сватать за другого?

— Я повторяю, мне это не известно.

Петр Архипович повернулся лицом к судье.

— Я напомню суду, что покушение на господина Милехина произошло именно на сватовстве. И именно он был тем "другим", за кого сватали девушку.

Астахов разнервничался:

— Да ну о чем вы говорите? Максим не стал бы по такому поводу стрелять в человека.

— Уважаемый гражданин Астахов, в юриспруденции это называется не "поводом", а "мотивом". И мне данный мотив кажется как раз очень убедительным. У меня больше нет вопросов к свидетелю Астахову.

— Можете вернуться на свое место в зале, — сказал судья.

Но Астахов уже не мог остановиться. В его голосе появились истерические нотки, выглядело это жалко:

— Да как можно говорить о каких то мотивах, когда на карту поставлена жизнь и свобода человека?!

— К порядку!