Страсть и надежда

Баро на чем свет стоит ругал дочку. И она огрызалась довольно-таки нагло. А когда Кармелита крикнула: "Ты же знаешь, что стрелял не он!!!", Форс от неожиданности переступил ногами по-лошадиному.

Дощатый пол под ним хрустнул. За дверью замолчали. "Влип!" — подумал Форс. Но нет, пронесло. Разговор продолжился.

То-то! Получается, не зря Баро спрашивал как-то, а что будет, если свидетель найдется. Леонид Вячеславович тогда подумал, что его на вшивость проверяют. А Зарецкий, оказывается, это всерьез говорил.

Стопроцентный свидетель в пользу Максима, имеющийся в запасе у Зарецкого! Отличный фактик. Просто отличный! Надо подбросить его Астахову, в топку его недоверия к цыганам. Вот-те, пожалте, какое коварство! Знают, что Максим невинен, как святой мученик, однако же, хотят сгноить его в тюрьме.

Великолепный клинышек между Астаховым и Зарецким!

Надо только Астахову этот факт преподнести повыгодней.

Поярче!

В путь! Какая там погода на улице. Выглянул в окно — солнышко. Ой, а кто это по улице чешет, в машину садится… Никак Света с Кармелитой куда-то направились. Интересно, что ж у них за дела такие имеются, пока их приятель баланду полной ложкой хлебает?..

* * *

Тройственную встречу назначили в пиццерии "Неаполитано". Антон не просто удивился этому приглашению, он был поражен. Светка одумалась, поняла, какого принца потеряла! Вот только зачем она Кармелиту тащит? Ну не может Антон с ней нормально разговаривать. О жизни или о деле. Хочется только о теле. Ну да ладно. Посмотрим, чего они там припасли.

Встретил (улыбка, радушие) где-то на уровне "три звездочки".

— О, какая приятная неожиданность! Проходите, проходите, сударыни. Что такие зверские лица у представителей нацменьшинств? Надеюсь, бить не будете?

— Антон, прекрати, пожалуйста, паясничать. Мы пришли по серьезному делу.

— Ах, по делу. А я думал, повеселимся.

И вдруг обе замолчали. Света с Кармелитой все продумали. Не договорились только об одном, самом важном: кто и как будет излагать суть непростого дела.

Но поскольку Кармелита никак не могла себя заставить говорить с этим хлыщом, Света взяла инициативу на себя.

— Антон, ты должен нам помочь! — Чем?

— Ты единственный, кто может спасти Максима!

— Вот так, да?

Антон немного растерялся.

Он знал, что Максима судят. И, честно говоря, никак не мог разобраться в своих чувствах. Иногда ему было приятно увидеть противника, поверженного окончательно, абсолютно проигравшего в споре за Астаховскую симпатию.

А потом вдруг вспоминались дни их дружбы. Как Максим всегда выручал из любых передряг. И как он, Антон, его подставил. Тогда сразу становилось жалко это неудачника. Хотелось проявить благородство, отплатить за все его услуги — и красиво, под всеобщие аплодисменты, вытащить из этой передряги. А потом сказать: "Прощай, лузер! Я тебе ничего не должен!".

Да, пожалуй, это было бы красиво. Так что тут Светка лопочет?..

— …В общем, Антон, ты не сердись на меня, что я в прошлый раз тебя обидела, так сказала. Ну грубовато… Но сейчас ты просто должен помочь Максиму. Это твой последний шанс. Если ты этого не сделаешь, ты себе этого никогда в жизни не простишь. Понимаешь?

Антон ухмыльнулся:

— Классно получается, девчонки. По-вашему выходит, я должен взять вину на себя? И пойти за решетку вместо Максима, да?

Кармелита громко хмыкнула. А Света перевела этот звук на человеческий язык.

— Нет, Антон, такого благородства от тебя никто не требует. Нет, все гораздо проще. Ты должен сказать в суде, что в момент выстрела находился недалеко от дома Зарецкого и видел, что Максим не стрелял.

Антон задумался.

— Хорошо, а кто же тогда стрелял?

— А ты не видел. Ты видел главное, что у Максима ружья не было. И что он подбежал к нему только тогда, когда уже прозвучал выстрел.

— А Максим меня видел? — Нет!

— Нет! Я этого говорить не буду! Вся ваша история дурацкая. И никто не поверит.

— Почему она дурацкая? — обиделась Света.

— Объясняю. По вашей версии, мы все, всем Управском, ненавязчиво так, гуляли около дома Кармелиты — это же бред. Что я там делал? Сидел в кустах, прятался от Максима, да? Что молчите?

Девчонки и вправду молчали.

— Да судья меня утопит в разных вопросах! Зачем я туда пошел? Почему меня не видел Максим? Почему я так удачно видел Максима, но не видел того, кто стрелял? И так далее, и так далее…

— Хорошо, Антон, а что ты предлагаешь?

— А я предлагаю сказать, что мы с Максимом были вместе!!!

— Ты думаешь, это что-то меняет?

— Уверен!

— Давай тогда проведем эксперимент. Итак, я судья и одновременно обвинитель. А ты — свидетель.

— А поехали, — азартно сказал Антон. Игры, эксперименты — это по его части.

* * *

Астахов был угрюм.

— Ну что, Форс, ты, конечно, работаешь по-честному. Хорошо отбиваешься.

Но, по-моему, наши дела как-то не очень.

— Да, Николай Андреевич, не очень. Я бы сказал: очень даже не очень!

Если бы приговор вынесли сегодня, Максим получил бы по полной программе.

— Неужели ничего нельзя сделать? Ведь видно же, что он не виноват.

— Это только вам видно. А больше никому. Все против него: взяли с поличным, и мотив налицо — ревность.